Образ Фауста в немецкой литературе XVI-XX веков - Г. Г. Ишимбаева

Скачать книгу

Сатаны разыгрывается такая мизансцена: Теология заметила, что все обнимают сладострастную Поэзию, и от злобы подпалила ей горящим факелом зад. Все остальные участники спектакля не обращают на это происшествие никакого внимания, потому что с Поэзии нечего взять. «Наконец, над нею сжалилась История, приложившая к обожженному месту мокрую страницу исторического романа, в котором автор модернизировал, или, иначе говоря, сделал жалким и слабым, одного из героев древности. Но Поэзия молила дать ей мистический сонет, как более сильное охлаждающее средство» (43).

      Все в этом эпизоде имеет целью скомпрометировать слезливый сентиментализм с его потугами познать мир в интуитивном озарении. Несколько позднее (в «Наблюдениях и размышлениях») Клингер признавался: «Я ненавижу болезненную, так называемую нравственную сентиментальность и чувствительность. В жизни человеку нужны сила и мужество, независимо от того, восседает ли он на троне, или живет в скромной хижине, или даже если ему приходится под открытым небом просить милостыню на кусок хлеба» (213–214).

      Четырехтомный труд И. Гердера «Идеи о философии истории человечества» (1784–1791) также послужил Клингеру поводом для дискуссии. Как известно, теоретический вождь «Бури и натиска», оказавший влияние на все поколение 1770-х годов, Гердер считал, что отличительный признак человечества состоит в гуманности, что человек достигает гуманности только при содействии других людей, что поэтому главный интерес истории заключается в выявлении связей между индивидуумами и их взаимного влияния. С этой идеалистической концепцией Клингер никак не может согласиться. Его отповедь бывшему лидеру «бурных гениев» лишена и следа почтительности и привязана к тому же эпизоду, где он обрушивается на сентиментализм, – к театральной постановке в аду.

      Здесь среди множества действующих лиц на сцене дьявольского театра появляется История вместе с Гердером. «В доказательство неутомимого стремления человечества к нравственному совершенствованию, История была увешена рассказами об ужасах, которыми украсили ее жестокие завоеватели, узурпаторы, сановники, придворные, временщики, фанатики, глупцы, бунтовщики, то есть все те, кто злоупотреблял религией и проводил коварную политику. За нею, кряхтя под огромным тюком летописей, дипломов и документов, шел сильный, рослый, одетый в немецкое платье мужчина. Под звон висевших на ней рассказов История танцевала с Боязнью» (42).

      Еще более непочтительно Клингер обошелся с другим литератором, много сделавшим для формирования «Бури и натиска», – швейцарцем И. Лафатером. В главном сочинении своей жизни «Физиогномические фрагменты» (1775–1778) цюрихский пастор сделал попытку установить связь между внешним обликом человека и его психическим складом, характером, а также доказать, что нет двух абсолютно похожих физиономий, как нет и двух полностью тождественных личностей. Эти идеи Лафатера обосновывали положение о неподражаемой индивидуальности художника-творца и интерес писателей-сентименталистов к характеру

Скачать книгу