LITMIR.BIZ

      плетьми, поборами крестьяне,

      работный люд закожанел…

      – Тут надо… если б знать заране…

      господь, помедли – столько дел!

      Бывало бито-перебито:

      башки стрельцов клонились ниц…

      Бывало пито-перепито

      и перепорчено девиц…

      Чего там кружкой – пей корытом! —

      и слег, не поднимая глаз…

      Судьба – царя? полубандита? —

      не пощадила в этот раз.

      Поспешное соборованье —

      полунамек на с небом связь.

      – А завещанье! завещанье! —

      уже роптали, не таясь.

      «Отдайте все…» – перо упало,

      не дописав, владеть кому…

      Снимали маску для металла,

      на память рвали бахрому

      от покрывала. Снова споры,

      кому тащить такую кладь:

      – От всепьянейшего собора

      посуды некуда девать!

      – Солдаты дюже отощали,

      не платят года с полтора!

      – Суда рассохлись! На Урале —

      бунт! – Затаилась немчура!

      Все сшито на живую нитку,

      не столько дела – сколько вид.

      Екатерина для прибытка

      с гвардейцами и пьет, и спит,

      награбить тщится Алексашка

      для перезрелых дочерей…

      «Великий Петр» – скорей промашка,

      отрыжка диких прошлых дней.

      Свои ль, чужие – все ровняли,

      и он сровнять хотел, пока

      дышал – и вот на одеяле

      уже бессильная рука,

      голов срубившая немало,

      облапившая стольких баб!

      «Отдайте все…» – толпа рыдала,

      хотя не кончился этап:

      тюрьма, кабак, фонтан с секретом —

      туристам только б не в январь.

      «Отец отечества…» – и это

      единственный толковый царь!

      В России так или иначе,

      а все сведется к одному:

      как ни был Петр неоднозначен —

      не жить, однако, по уму…

      Народ привык, ему едино:

      беснуйся, режь, моли, проси —

      царя «Великого» кончина —

      старт новой сказки, гой-еси!

      Какой ни явится наследник

      или наследница (гадай!)

      орет, не выстояв обедни:

      – Свободна шея, запрягай!

      Спустя века решит историк,

      за что хвалить, на что пенять,

      ну, а народ… так то же море:

      шумит, о чем – не разобрать.

      В очередное пепелище,

      казалось бы, подняться над…

      Хотя и наши толковища

      по кухням разве что решат?