LITMIR.BIZ

      Дорога снова вверх и вниз

      то полем, то примолкшим лесом.

      Холодный май совсем раскис,

      и кто его назвал повесой —

      он так же грустен, как тогда,

      когда сошел сюда впервые,

      где стих прозрачен, как слюда,

      и избы серы, как Россия.

      Лишь солнце, выглянув на миг,

      из ветел вырвет желтый локон —

      и в прятки… Редкий птичий крик,

      но, вроде, ничего от Блока.

      Природе не присуща лесть —

      мы все надумываем сами…

      – Вот это Блоково и есть, —

      какой-то голос вдруг за нами. —

      А дом сожгли и по дворам

      порастащили, что осталось.

      Тогда какая в людях жалость,

      не то что дом – свалили храм!

      Да что там…

      Женщина ушла.

      И мы одни. И одиноко.

      И даль печальна и светла.

      И, вроде, ничего от Блока:

      ни указателей, ни стен,

      куда бы глазу упереться.

      Но отчего-то бьется сердце,

      как птица, тянется на крен,

      хотя и сгинуло давно

      то время, разве ностальгия

      нахлынет памятью…

      Россия!

      тебе иного не дано,

      твой лик – леса, заглохший луг

      и камень с тайною глубокой,

      где, вроде, ничего от Блока,

      и всюду он. Замкнулся круг.

      Хоть майское солнце дороже

      разгула июньских дождей,

      хоть ждать не дождаться, а все же,

      а все же – все мысли о ней.

      О ней, возмущенной, да тихой,

      ввалившейся в прежний застой,

      принявшей и счастье, и лихо

      в бескрайний простор полевой.

      О ней, в полусне и задоре

      притихшей от грозных рацей

      со скрытой улыбкой во взоре

      на добром, скуластом лице.