Скачать книгу

target="_blank" rel="nofollow" href="#i_025.jpg"/>

      Заболоцкий естественной мотивировке – вожак туров – предпочел легендарную, исключительную – Адгилис-деда. И дальше в третьей строфе у Заболоцкого уже как бы дана легенда: «Есть за стеною скал отвесных благословенные луга. Там горный волк не страшен турам, там можно тихо отдохнуть…» У Цветаевой то же место трезво толкуется как обычное пристанище: «Вот и крепости достигли. Здесь, за каменным щитом, круторогому не страшен тот с ружьем и волк с клыком». Реальный волк и легендарная мать места – в чем же дело? Приведем дословный перевод подлинника: «За ними следовал их хозяин, время от времени окликая. Быстро достигли крепости (укрытия), прикрылись щитом скал. Туда не доходит охотник и не достигает коготь волка. Там они со спокойным сердцем не боятся врага». Цветаева перевела ближе к тексту подлинника, Заболоцкий от него отступил. Тут очередное проявление разницы в методе перевода: Цветаева начинает с нуля, идет от ничего к чему-то – она словно сама не знает, чем все окончится. Заболоцкий знает все заранее, и потому он может свободнее распоряжаться частностями, он уже «прочел» ниже молитву охотника, обращенную к Адгилис-деда, чем и было для него оправдано ее преждевременное появление.

      Заболоцкий всматривается: «Внизу проносятся олени, мелькнут – и нету беглеца». Цветаева вслушивается: «И сокрылось. Сном сокрылось! Как бы не сокрыла даль…» – о том же стаде. Он – весь зрение, она – вся слух. Заболоцкому как бы не нужны слова – все вокруг не словесно, не словесное. У Цветаевой же образуется мощная фонетическая тяга слова.

      Звери вскачь, охотник следом,

      Крупный пот кропит песок.

      Трижды обходил в обход их

      И обскакивал в обскок.

      В «Раненом барсе» Цветаева применила особый конструктивный принцип, усиливающий сказанное повторением.

      Голоден. Качает усталь.

      Кости поскрипом скрипят.

      Когтевидные цриапи

      Ногу до крови когтят.

      Поскрипом – скрипят; когтевидные – когтят. Или же: «Холм с холмом, тьма с тьмою смесятся; с горной мглой – долины мгла», «…уж скоро в долах волк с волком заговорит» (сравните у Лермонтова и от него у Мандельштама: «Звезда с звездой – могучий стык»). Этот принцип особенно ощутим рядом с классическими интонациями Заболоцкого:

      Но все напрасно… и бандули[168]

      Уже с его спадают ног,

      Цриапи набок соскользнули,

      Впиваясь в тело сквозь чулок.

      Тут даже непривычные слова – цриапи, бандули – приглушены знакомой интонационной размеренностью: «бандули уже с его спадают ног».

      Заболоцкий повествует – у него слова в потоке, ничем не прегражденном. У Цветаевой явственна тенденция повторения – точно зеркало ставится перед словом, слово обнаруживает свойство, обратное текучести, – цепкость.

      Цветаевский метод не гарантирует желанной точности: ее корнелюбие не может не потянуть от текста, не

Скачать книгу


<p>168</p>

Кожаная обувь у горцев (примеч. – П.Н.).