LITMIR.BIZ

Все произведения мировой литературы делятся на разрешенные и написанные без разрешения, говорил Мандельштам. При всем уважении к нему мы предлагаем другое деление: есть вещи, написанные ПРОТИВ власти, есть написанные ЗА власть, и есть – написанные ДЛЯ власти. Как руководство для нее. Тему «Сталин, как адресат советской литературы» – мы рассмотрим на примере трех фундаментальных произведений: «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Нашествие» Леонида Леонова и «Буря» Ильи Эренбурга. *** Соцреализмом называется искусство говорить начальству правду в доступной ему форме. *** Вся литература советской эпохи подразделяется на три неравнозначных потока: первый – литература ПРО вождя и ЗА вождя. (Иногда неискренне, а иногда очень искренне и серьезно она обосновывает рабское состояние человека). Второй – это антисоветская литература, которая существует в поле тех же понятий и иногда отличается той же чудовищной бесчеловечностью и непримиримостью. Третий – самый сложный и самый малочисленный отряд советской литературы – это литература, написанная не за и не против, а ДЛЯ вождя. Написанная, в надежде внушить ему определенные оценки и выводы. *** Раб – это универсальная бесплатная сила. Раб свободен от экзистенциальной проблематики, он не думает о смысле жизни и не колеблется при выборе. Это идеальный гражданин идеального платоновского государства. Многие так серьезно считали и доказывали это чрезвычайно изобретательно. *** Чтобы написать текст ДЛЯ Сталина требуются качества, которые очень редко сходятся в одном человеке. Во-первых, человек должен быть уверен в своем мессианстве. В своей способности сказать вождю нечто такое, чего вождь не знает и что может изменить судьбы мира. Во-вторых, роман для тирана должен быть написан так, чтобы тирану было интересно. В увлекательной, комплементарной и доступной для тирана форме. А литературные вкусы Сталина формировались в 90-е годы XIX века. Сталин был воспитан на бульварной литературе. *** Весь смысл, весь контекст романа Булгакова «Мастер и Маргарита» очень прост и очень однозначно адресован главному читателю – Сталину: «Дорогой друг, ты, безусловно, зло. Это мы можем тебе сказать. Другие бы не выдержали, но ты так велик, что выдержишь. Ты – зло и мы это понимаем. Но мы даем тебе моральную санкцию. Потому, что ты – необходимое, полезное зло без которого у нас ничего не выйдет. Мы все артисты в твоем сатанинском варьете. Но при этом, пожалуйста, пощади художника. Потому, что помянут художника, помянут и тебя – сына сапожника.

Подробнее

Как Гумилев стал Гумилевым? – важный вопрос как для русской философии, так и для русской поэзии. Как стать такими же как он? Да еще и попытаться избежать его роковой судьбы. Русская литература прекрасно усвоила уроки Николая Гумилева. Но мало кто понимал откуда в нем взялась его железная самодисциплина, его феноменальное чувство ритма, его удивительная способность побеждать собственную слабость… Чему может научить нас Николай Гумилев – попробуем разобраться на лекции. *** – Лекция называется «Спасти Гумилева» потому, что его пора спасать – пора выводить Гумилева в первый ряд русской поэзии. *** – В стихах Гумилева есть ценнейший витамин – жажда опасности, радостный азарт при виде заварухи. Опасность он воспринимает как возможность проявить себя, возможность отличиться. Как нам этого не хватает! *** – Гумилевский императив: с нами делают ровно то, что мы позволяем с собой делать. Он учит нас этого не допускать. *** – У Гумилева в стихах не женщины, а девушки. Так вот, девушка по Гумилеву должна все время сопротивляться и все время сдаваться. Причем проделывать это одновременно. *** – Самое мое любимое у Гумилева – гениальное стихотворение «Занзибарские девушки», которое описывает всю мужскую жизнь. Когда добившись любви, мы понимаем, что нам нечем за нее платить и поворачиваем обратно.

Подробнее

«Проблема русского литературоведения в том, что оно до сих пор упорно считает Гоголя девственником. Между тем, самое сильное описание любовного акта – это, конечно, сцена полета на панночке, и потом панночки на Хоме, и Хомы обратно на ней же из „Вия“. *** «Вий» – это повесть о любви. Не нужно видеть в ней религиозную историю или историю о борьбе украинского язычества с православием. Не нужно пытаться искать в ней сложные смыслы… Все мы понимаем, что такое Вий. И все мы понимаем, почему «Вий» оказался убийственным для Хомы Брута. Это тот же оторвавшийся НОС, только не нос. «Вий» как лучшая русская эротическая утопия станет предметом нашего рассмотрения». *** Все неясности устраняются, если рассматривать «Вия» не как религиозное, фольклорное или метафизическое высказывание, а как простую историю любви, изложенную в безупречно романтическом духе. *** Гоголь – романтик! Нет ничего более далекого от реальности, чем гоголевский взгляд на вещи. Он реалист только в частностях… *** Гоголь не был, конечно, ни девственником, ни некрофилом… Он испытывал по отношению к любви комплекс, который многажды в литературе описан (и ярче всего выражен у него в «Повести об Иване Федоровича Шпоньке» и «Женитьбе») – это панический страх перед браком. *** У Гоголя представление о женщине, как о существе высшего рода, как о существе полу-божественном – не терпит никакого сличения с реальностью. И это катастрофа. *** Вий, который стоит в одном ряду со страшным существом Дием, Нием, и всеми страшными трехбуквенными словами, заканчивающимися на "Й" – это мифическое существо, которое заведует похотью, страстью, безрассудными, чудовищными поступками. Именно оно погубило Хому Брута. Потому что именно похоть в конечном итоге оказывается тем проводом, который привязывает нас к хаосу теснее всего. *** Хома Брут – не просто богослов и философ. Это человек, ориентированный на идеальное при всей своей прагматике. А когда его силком загоняют в гроб страсти – тут и наступает его гибель. Потому что страсть – всегда могила. *** В русской романтической, эротической утопии прекрасна только та любовь, которая не приближается к земному. *** Гоголь первым задал в «Невском проспекте» этот страшный мотив, когда прекрасная дама оборачивается проституткой. А Блок развил в своей «Незнакомке». *** Идеальный мир русского мечтателя – это мир, где все земное отделено от тебя меловым кругом, а ты стоишь в круге своих фантазий – безгрешных и прекрасных. И не позволяешь мировому хаосу схватить тебя и утащить в свое подземное Виевое царство. Это то, чему мы изо всех сил должны сопротивляться. *** Я долго думал почему в России почти нет готических рассказов. Наверное потому, что страшный рассказ можно написать там, где есть понятие нормы. Американские классические триллеры и любая история, где молодежная компания попадает в лапы маньяка, начинается с того, что они сворачивают не на тот проселок, видят там заброшенную бензоколонку, а на ней монстр и вдобавок нет бензина. В России такую картину можно встретить через каждые 50 километров.

Подробнее

Басня – это жанр автора, который понимает всю обреченность и эстетическую неполноценность прямого высказывания. *** Крылов всегда восхищал меня как смесь всех русских национальных качеств: невероятной физической силы и фантастической лени; большой храбрости и страха перед карательной машиной государства; архаизма большинства воззрений и абсолютного новаторства методов; лояльности к правительству и ненависти к этому правительству. *** Именно Крылов первым описал обломовский тип и, конечно, срисовал его с себя. *** Крылов, родившийся в 1769 году, главный свой прозаический подвиг («Почту духов») совершил в 20 лет. *** Крылов был человеком фантастического здоровья. Князь Вяземский говорил, что постигает величие русского духа только при виде того, сколько Крылов может съесть. *** У Крылова был блистательный прозаический дар и при этом громкая поэтическая слава. Причем, слава только поэта-басенника. *** Екатерининскую эпоху, время всеобщего фарисейства и любезности, Крылов ощущает как мед, намазанный на гнойную рану. *** На фоне раболепия Державина молодой, толстый, закомплексованный мизантроп Крылов все повторяет: опомнитесь! *** Между миром арабской сказки и миром русской бюрократии очень много общего: полное отсутствие логики, бесстыдство, сладострастие, сластолюбие, и в то же время жестокость и страшное зверство, как только ты попадешься. В этом мире всегда торжествует посредник. *** В 1792 году произошло событие, которое сломало Крылову крылья уже навсегда: Новикова, который не занимался ничем, кроме книгопечатания и благотворительности, бросают в Шлиссельбург. *** Как все сентиментальные силачи, Крылов панически боялся государственных репрессий. Он покинул столицу и нанялся учителем в имение с символическим названием «Зубриловка». Где два года только и делал, что деградировал. *** Крылов первый, кто стал писать разговорным русским языком. И тут Пушкину уже было на кого равняться. *** Грибоедов взял открытый Крыловым разговорный язык, разностопный ямб, это замечательное интонирование – и применил по назначению: написал комедию нравов. *** Мода есть законодательство там, где нет законов. Где нет этического регулятора. Там, где человек не знает, как себя вести, он слушается крыловского Припрыжкина, который читал модный журнал. *** Чем прелестны крыловские типы в «Почте духов» – они всё про себя понимают. *** Иван Крылов ушел в обжорство, а Венедикт Ерофеев – в алкоголизм. Оба – писатели большого драматического дара. И оба написали по единственному прозаическому произведению. *** Крылову принадлежат слова: «Желудок уже полон, но эти пирожки так хороши, что все остальные встанут и потеснятся». *** В молодости Крылов имел феноменальный успех у женщин именно потому, что они ничего от него не ожидали. Думали: «Сидит в углу такой увалень…» *** Великая литература так и создавалась: насмерть запуганный, толстый человек сидел на диване и писал: «Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна…»

Подробнее

Блок, вероятно, самый чистый случай ПОЭТА во всей русской литературе. Это поэт, которого безоговорочно признают первым все современники, от которого пьянеют потомки. Данная лекция – первая попытка Дмитрия Быкова структурировать тему «Блок». Тему, которая практически не подлежит структурированию потому, что «душу не рассматривают под микроскопом». Чисто литературоведческой, да и биографической литературы о Блоке очень мало. «Все мы бесконечно перепеваем то, как мы его любим, но сказать почему, за что – практически невозможно» *** «Блок, вероятно, единственный полноценный святой в русской литературе. Основатель религии может позволить себе любое отступление от канона – он первый, ему все можно. А святой следует канону. Пушкин – фигура христологическая, богатая, внутренне противоречивая. А Блок – человек, чья биография являет собой почти беспримесный пример аскезы». *** «Страшно сказать, но за Блоком почти нет личности. Личность исчезла, растворилась в тексте». *** «Блока так же трудно анализировать, как разбирать структуру облака. Мы понимаем координаты этого облака, где оно висит в небе, а что там внутри – кто знает?» *** «Блок абсолютно непонятен в некоторые исторические эпохи. Он понятен в странные переломные времена, когда „истончается ткань бытия“, все доходит до логического предела и вот-вот перейдет во что-то иное. Когда все дышит мистикой». *** «Блок проявляется в определенные эпохи, как лунные буквы в „Хоббите“ – только при определенных фазах луны». *** «Маяковский сказал: „у меня из десяти стихотворений – пять хороших, а у Блока – два. Но таких, как эти два, мне не написать“. *** «Блок непрерывно говорит о потерянном рае детства. Блоковский инфантилизм потому так трогает, так ранит, что он невероятно сентиментален. Он кротко жалуется, как жаловался бы обиженный ребенок. Такой позиции в русской литературе до него не было». *** «Блок ощущает себя последним в традиции. Последним в роде. Такая трагическая, детская, беспомощная скорбь может быть только у человека, который действительно чувствует, что на нем что-то бесповоротно закончилось». *** «На Жуковском закончился русский 18 век, он последний поэт 18 века. Блок – последний дворянский поэт в России. А Окуджава – последний советский поэт». *** «В последних очень сильна память о потерянном рае детства. О навеки потерянном рае. Мы тоже этот рай навеки потеряли. Но для нас это не главная коллизия, а для них – единственная». *** «Путь Блока: вызывать бурю и погибнуть в буре. Это естественно для человека, который ощущает себя последним в роду и в традиции». *** «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…» – про детское ощущение от подбегания ночью к окну. Это ужас ребенка, увидевшего ночь». *** «Блок – это ребенок, выдумывающий сказку вокруг всего». *** «Именно на отвращении книжного подростка к миру, на вечном противоречии между миром и сказками и стоит „Незнакомка“. *** «Пресловутое пьянство Блока – пьянство веселое, детское. Блок никогда не напивается всерьез. Для него это еще одна игра. Состояние „В моей душе лежит сокровище, и ключ поручен только мне“ – не следствие опьянения. Это сидит человек в ресторане в Озерках и прекрасно понимает, что если он просидит здесь еще 10 минут и не придумает себе чего-нибудь – его вывернет наизнанку от омерзения».*** «Разговор о Блоке – это всегда разговор о себе. И я уверен, что кто-то другой видит в нем мужскую страстность, а не детскую сентиментальность, как я».

Подробнее

Лекция о Царскосельском (Пушкинском) лицее – той, единственной в царской России настоящей педагогической утопии, которая осуществилась и дала блистательный результат. О том, как создавался лицей, кто там преподавал, кто из него вышел и почему лицей невозможен сейчас, хотя половина школ и гимназий охотно называют себя лицеями. *** «Изначальное предназначение Царскосельского лицея было – вырастить новое поколение русской элиты. И лицей наглядно показал, что получается в России из таких намерений: лицей вырастил великолепное поколение оппозиции». *** «С 12 лет к лицеистам обращались на „Вы“, по фамилии, присовокупляя непременное „господин“. Что создавало очень интересную среду. Оберегая от панибратства, это ставило преподавателей и учеников на равную ногу». *** «Лицей – это мужская жизнь. Мужественный, воинский, идеологически-аскетичный характер этого учебного заведения предопределил высочайшую степень ответственности и невротизации. Не может быть по-настоящему строгим воспитание в смешанном учебном заведении. Поэтому в „русском Хогвардсе“ Гермионе нет места». *** «Важная составляющая русской педагогической утопии состоит в том, что русский человек должен быть занят постоянно. Любой момент, когда он НЕ занят, используется для отлынивания от деятельности, и это развращение ума. Надо постоянно работать, совершенствовать себя. Это как велосипед – если он не едет, он падает». *** «Не может быть хорошего образования в педагогической утопии без контактов с первыми лицами государства. Не в смысле власти, а в смысле духовного авторитета. Ничем не был бы лицей, если бы в 1814 году Державин не приехал принимать переводные экзамены за первый цикл».

Подробнее

Второй том «Воскресения» обещал быть гениальной книгой, о ней писатель мечтал до последних своих дней. Каким бы он был, чем там все кончается и как выглядел бы понедельник, начинающийся в воскресение? Версия Дмитрия Быкова. Трудно найти более славное имя в русской литературе, писателя более знаменитого и более повлиявшего на российскую и зарубежную литературу, чем Лев Толстой. При этом Толстой остается одним из самых непрочитанных русских классиков. Всегда мешает то ли биография, то ли учение, то ли слава… «Подступиться к веществу его текстов очень трудно – это слишком громадный скальный массив», – утверждает Дмитрий Быков. *** «Публикацией „Воскресения“ в „Ниве“ закончился первый столетний цикл русской литературы и начался следующий». *** «Концовки у Толстого плохие. Потому что толстовская проза подражает жизни, которая начинается, как правило, прекрасно, а заканчивается, сами знаете как». *** «Финал „Воскресения“ ни в малейшей степени не удовлетворил ни читателя, ни самого Толстого. Поэтому все последующее десятилетие, что ему оставалось жить, Толстой мучительно размышлял над вторым томом книги». *** «Воскресение» – это не воскресение Нехлюдова, а воскрешение Катюши Масловой». *** «Прошло три года. Роман не шел. Толстой становился невыносим. Он даже засомневался в своем художественном таланте! Но вот 28 августа 1898 года, в день рождения, когда Льву Николаевичу исполнялось 70 лет, Софья Андреевна входит к нему и видит его радостным. „Соня! – говорит он– Я все понял! Она за него не выйдет!“ *** «За такой роман сегодня можно и „загреметь“. Даже если ты его не пишешь, а просто читаешь». *** «Самый главный толстовский вопрос поставлен в „Воскресении“ с детской простотой: как мы можем жить, когда рядом с нами совершается такое?» *** «Указав на два типа революционеров (один действует потому, что так думает, а другой так думает, потому что ему хочется быть террористом и восхищаться собственным зверством), Толстой точно предсказал главную опасность русского революционного движения: победят люди того типа, которые оправдывают свои душевные качества (чаще всего отвратительные) своим прекрасным социальным действием. И в результате ничего не получается». *** «Война и мир» – это роман о том, что делать, когда на твою страну обрушивается вражеское нашествие. «Анна Каренина» – это роман о том, когда в твоей собственной семье происходит распад. «Воскресение» – это роман о том, что делать, когда распад происходит в твоей личности». *** «Что делать, когда ты уже не можешь жить с самим собой? Спасение в индивидуальном бытии. Только в пространстве личной свободы. Потому что сделать что-то мы можем только с собой. Потому, что все остальное приводит нас либо в кровавый тупик, либо в тупик кровавого раздражения и ненависти». *** «Я с наслаждением думаю, как Толстой описал бы коммуну толстовцев. Ведь осуществление на практике теоретических утопий – одна из его любимых и страшных тем». *** «Помогать ближнему нужно не потому, что так нужно, а потому, что ты так хочешь. Идейная теоретическая жертва всегда оказывается непринятой и ненужной. Об этом и говорит путь Нехлюдова». *** «Толстовский уход представляется мне предсказанным в „Воскресении“. Потому что это уход от всего, что породило его учение. Неизбежный уход куда-то, где он мог быть просто частным человеком. Не зря в последние свои дни, в бреду он сказал: „На свете так много людей, а вы все глядите на одного Льва“. *** «Уход Толстого – это, прежде всего, уход от роли вождя, от роли учителя к роли смиренного старика, который сам себе царь и сам себе путь».

Подробнее

Маркес в XX веке создал латиноамериканский вариант «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина. В истории одного Макондо он использовал все матрицы «одного Глупова», которую Салтыков-Щедрин написал в середине 19 столетия. *** Только Маркес сумел использовать гениальный опыт Салтыкова-Щедрина. Опыт иронической, героической, эпической поэмы, в которой на крошечном, трехсотстраничном пространстве сказано все о национальном характере.Попробуем проследить каким образом Щедрин научил Маркеса. И каким образом Латинская Америка, нанесенная Маркесом на карту мира, с его помощью преодолела свою матрицу и стала обновленной, гораздо более интересной страной.

Подробнее

Маяковский – наш современник. Трагический, мучительный собеседник. И источник тех самых душевных сил, которых в какой-то момент не хватило ему самому. Маяковский предложил множество замечательных способов, которыми поэт может работать с реальностью. Дмитрий Быков размышляет о том, почему бескомпромиссная ненависть Маяковского ко лжи, пошлости и жестокости сегодня нужна как никогда. *** «Мы отождествили жизнь с комфортом. И забыли о высшей ценности мироздания. Надо вспомнить добродетели военного коммунизма. Перечитать „Про это“ Маяковского. „Про это“ – не только о любви. „Про это“ – ПРО ЭТО ВОТ ВСЕ! Про жизнь! Про то, где все входит в колею…» *** «Маяковский необходим нам именно сегодня, когда мы вернулись ко всему человеческому и презрели все сверхчеловеческое. В нашем нынешнем откате в болото, когда любая идея вызывает враждебность, когда даже вера кажется нам слишком авторитарной, а в мировоззрении господствует сплошной постмодернизм…» *** «Маяковский, для которого жизнь – пытка, может из любой пытки сделать праздник. И, может, поэтому полузабытый, оболганный, низведённый до пошлости и сплетен, он может стать для нас необходимым витамином роста». *** «Всем своим опытом Маяковский доказывает возможность будущего. И если мы хотим, чтобы мир продолжался, нам надо выбрать Маяковского». *** «Маяковский – поэт, к которому я чувствую самое жаркое сострадание. Я никому так не сочувствую из поэтов 20 века. Ни Цветаевой, ни даже Мандельштаму, хотя судьба их страшней…» *** «Маяковский близок мне в какой-то очень странной, очень болезненной, очень редкой ноте: в ненависти к общечеловеческому, в этом невстраивании в человеческий быт»…

Подробнее

«Даже самые горячие поклонники Пастернака, обожатели его поэзии, романа не приняли. В нем сказана та правда о России, об истории, о христианстве, которую Пастернак очень долго скрывал даже от самого себя…» – утверждает Дмитрий Быков, который написал биографию Пастернака для серии ЖЗЛ. И сегодня является одним из самых (если не самым) большим знатоком его жизни и творчества. *** Если Пастернак пишет плохо – значит, ему это зачем-нибудь нужно. *** Главная интонация «Доктора Живаго» – интонация до смерти усталого и раздраженного человека. Человека, которому все не нравится и который наконец решился об этом сказать. *** Пастернак раздраженный и озлобленный гораздо интересней, чем Пастернак мнущийся, восторженный, кипящий. Он силен именно там, где говорит: «А идите вы все к черту!» *** Интонация фильмов Тарантино – интонация усталого, матерящегося гуманизма – это как ни странно и есть интонация «Доктора Живаго». *** История так повернулась, что для второго рождения Пастернаку понадобилась женщина, и на беду этой женщиной оказалась жена друга. *** «На даче спят…» – стихи, которые редко кто не читал возлюбленной на пустой даче. *** Правота меньшинства и есть главный внутренний сюжет «Доктора Живаго». За это можно простить книге ее неуклюжесть, длинноты, повторы… За чувство, что не мы ради всего, а все ради нас.

Подробнее