ЭТЭ. Созерцая икономию сущего сверх наглой смерти, сквозь гибель вольную - Артемий Ладознь

Скачать книгу

нежели их потуги оценить самих себя проницанием сознания эпистолярных корреспондентов – как и не более дерзко, нежели вмыслиться-вчувствоваться в Творца уровнем неопределимо выше. (Всех исчислимых и сравнимых, как уговорились, упакуем в вертикаль наблюдаемых, наблюдателей и кондуитов – впрочем, саму по себе довольно аниерархичную и автоморфную: наблюдаемыми предстают все, одновременно тщась таковым соделать и Неизреченное, – иначе же отрицая оное.)

      А тут еще куда-то запропастился тот трогательный пес – Псюня, как здесь кличут этого дворняжку, что пасется на храмовом подворье, то и дело воруя в шутку у детей игрушки летней порой, когда и самые сердобольные забывают угостить его хоть малой косточкой (куды в церковь да со скоромным-де переться: грех страшнее некуда, хуже разве что «мшелоимство», хоть и без «скверноприбытчества»). А весь остальной год о нем все забывают, и вовсе редко кого волнует, чем тот поддерживает силенки в стужу. Когда не то, что отоспаться – подремать удается разве днем да под ярким солнцем. Не теряя кротости и доверчивости, чая лета с его приветливыми захожанами подворья, словно оглашенные предстоящими вовне удобства ради (а в поветрие моровое – еще и страха для).

      Никто не видал? Вот беда! Куда девался…

      Неприметность мириад, бездна в каждой точке: паче статистики мортальности-морбидности

      Зачем не стало Игоря? Расплатился, и тем не должен? Заплатил – значит, прежде задолжал? Понес крест по силам? Достоин был только этого, даже этого, разве что этого? Созрел плод, пусть не будучи наблюдаем, ни измеряем, ни смыслом поверяем, ни назиданием для внешних отличаем и, пожалуй, скорее соблазном богоосуждения и богоотрицания чреват? Разве не удободостижимо безумие подвержения суду самого Судьи, покуда не изволит доказать собственную подзаконность (скользкое «подсудность»: в греческом соседствует с «лицемерием», hypocrisis/-criseia), либо суверенную иммунность к таковой, а то и право поставлять закон, и обязанность – являть его неоспоримое совершенство, внутреннюю непротиворечивость, внешнюю безальтернативность (или, как в отдельных гипокритических экзегезах, поэтическую эстетику как якобы мерило мерил)?

      Происходит именно немыслимое, попускаемо недопустимое. Дети умирают в военное время даже в относительно мирную пору (впрочем, именуемую в ориентальных традициях «эпохой брани», членения, аналитичности). Умирают за амбиции ничтожеств, по нерешительности достойных противостоять первым (то ли из ложного смирения, а то ли алчного страху ради). Гибнут бестолково в пожарах, будучи подвержены как апофеозу технического прогресса (масляным радиаторам-обогревателям при максимальной нагрузке на ветхие электросети, литий-ионовым элементам питания в гаджетах вроде самокатов-сигвеев да последних линеек смартфонов), так и родителям – этим жертвам прогресса же, что свято верят в непогрешимость

Скачать книгу