LITMIR.BIZ

      Остывших судеб праведные лики

      хранит пустой истерзанный гавит —

      надежная и честная улика,

      которая о людях говорит

      так много. Даже слишком. Громче крика

      взлохмаченной действительности взгляд.

      Остывших судеб праведные лики

      со стен разбитых в душу мне глядят.

      Прислушайся к боли. Ее тихий шаг

      раздался средь жизни твоей.

      Как будто по городу бродит маньяк,

      иль вор, или прочий злодей.

      Все мысли стекаются в точку, и ты

      извне этой точки живешь:

      и пропасть исчезла и нет высоты, —

      не видно, где правда, где ложь.

      Прислушайся к боли. Ее тихий шаг

      все громче, все громче. Представь,

      что в крепости – пламя, беснуется враг,

      и это – не сон твой, а явь.

      Все мысли стекаются в точку, и ты

      теряешь привычный контроль,

      и думаешь, будто не знал высоты,

      а знал только пламя и боль!..

      Прислушайся к боли. Согреет тебя

      она своим теплым дыханьем,

      покуда сейчас на планете Земля —

      холодные стены молчанья.

      Ты будешь в тиши коридорной бродить,

      от боли ища избавленья,

      ты с тенью своею начнешь говорить,

      с обычной задумчивой тенью.

      Потом боль утихнет, но уж не вернуть

      тот мир, что тебя окружает…

      Прислушайся к боли, она – его суть,

      она здесь казнит и прощает.

      Тяжелым рубанком я скреб по душе —

      стихи я поэта читал,

      который провел свою жизнь в шалаше,

      а нынче как бронзовый стал.

      Писал он про кошек, зайчишек, собак,

      про Бога, конечно, писал,

      бродил по земле, надев красный колпак, —

      теперь – человек-пьедестал6.

      Горит, раздраженная тихой строкой,

      бесслезная дева-душа,

      а где-то Господь сквозь вселенский покой

      бредет и бредет, не спеша…

      Епископ в гневе: толстые поленья

      набухли, и парижская толпа,

      что плещется, как море, у столпа,

      застыла вдруг в единое мгновенье.

      Среди нее по воле Провиденья

      (какой жестокой может быть судьба!)

      темнеет куртка юного раба,

      судом приговоренного к сожженью.

      Хохочут сверху злобные гаргульи,

      гудит народ, как будто

Скачать книгу