LITMIR.BIZ

6 октября. Этот самый тревожный период в ходе развития болезни описан только в письме Николая II к Императрице-матери: «Дни с 6 по 10 октября были самые тяжелые. Несчастный Маленький страдал ужасно, боли схватывали Его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днем и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил „Господи помилуй“. Эти боли были связаны с тем, что кровь заполнила все внутренние полости в суставных сумках и непрерывно давила на нервные окончания» (Онищенко Г. Г. Медицина и Императорская власть в России. М., 2008. С. 262).

Текст этой спасительной телеграммы приводится в различных источниках и интерпретируется самыми разными авторами. По версии Илиодора: «Надеюсь, здоровье улучшится. Благодать Божия выше болезни. Будь богобоязненна во всем». Р. Масси приводит без ссылки на источник другой текст: «Бог узрел Твои молитвы. Не горюй. Маленький не умрет. Не разрешай докторам слишком Его беспокоить» (Онищенко Г. Г. Медицина и Императорская власть в России. М., 2008. С. 264). Ян Воррес писал, основываясь на рассказах Великой Княгини Ольги Александровны: «Великая Княгиня находилась в это время в Дании вместе с Императрицей Марией Федоровной. От профессора Федорова она узнала, что это была самая тяжелая травма в жизни мальчика. Тогда его мать послала телеграмму в Покровское, моля о помощи. Распутин ответил: «Бог воззрил на Твои слезы. Не печалься. Твой Сын будет жить». – Час спустя Ребенок был вне опасности, рассказывала Великая Княгиня» (Мемуары Великой Княгини Ольги Александровны / Запись Я. Ворреса. М., 2003. С. 153—154). Наиболее ценными являются свидетельства А. А. Вырубовой, которая в тот момент находилась в Спале вместе с Царской Семьей: «Как-то вечером после обеда, когда мы поднялись наверх в гостиную Государыни, неожиданно в дверях появилась принцесса Ирина Прусская, приехавшая помочь и утешить сестру. Бледная и взволнованная, она просила нас разойтись, так как состояние Алексея Николаевича было безнадежно. Я вернулась обратно во Дворец в 11 часов вечера; вошли Их Величества в полном отчаянии. Государыня повторяла, что ей не верится, чтобы Господь их оставил. Они приказали мне послать телеграмму Распутину. Он ответил: «Болезнь не опасна, как это кажется. Пусть доктора Его не мучают» (Танеева А. А. (Вырубова). Страницы моей жизни. М., 2000. С. 78—79).

П. Жильяр писал, что болезнь «вызвала временное омертвение нервов левой ноги, которая отчасти утратила свою чувствительность и оставалась согнутой – ребенок не мог ее вытянуть». […] По сведениям Е. С. Боткина, с ноября 1912 г. по март 1913 г. к Цесаревичу в качестве консультантов приглашались: профессор С. П. Федоров – 27 раз; профессор P. P. Вреден – 15 раз; доктор С. Ф. Дмитриев – 124 раза. […] В марте 1913 г. Император Вильгельм радовался тому, что Цесаревич смог присутствовать на февральских торжествах. Эти торжества были связаны с празднованием 300-летия династии Романовых. Из политических соображений народу надо было обязательно показать Наследника, продолжателя многовековой династии. И его показали народу. Но при этом почти девятилетнего мальчика постоянно носил на руках огромный казак. Бледный и болезненный вид Цесаревича произвел на всех, видевших Его, угнетающее впечатление. […] Борьба с последствиями болезни заняла почти год. Еще в сентябре 1913 г. «Его заставляли принимать очень горячие грязевые ванны, сильно его ослаблявшие и предписанные докторами, дабы уничтожить последние остатки Его заболевания». Именно тогда лечащий врач Наследника, хирург В. Н. Деревенко сообщил воспитателю Цесаревича Жильяру точный диагноз его заболевания и объяснил ему клинические особенности болезни» (Онищенко Г. Г. Медицина и Императорская власть в России. М., 2008. С. 266).

Имеется в виду Светличный – подхорунжий, урядник Собственного Его Императорского Величества Конвоя, кавалер четырех Георгиевских крестов. Казак высокого роста. Носил Цесаревича на руках, когда он не мог ходить после перенесенной болезни в 1913 г.