LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Вот еще один из вариантов этого сна, предвещающего гибель герою.

      …Будто я ходил по конец синего моря;

      Как синё море все всколыхалося;

      Со желтым песком все сомешалося;

      Я левой ноженькой оступился,

      За кропкое деревце рукой ухватился,

      За кропкое деревце, за крушину,

      За самую за вершину:

      У крушинушки вершинушка отломилась,

      Будто буйная моя головушка в море свалилась[19].

      Атаман разбойников Копейкин, каким он изображен в народной песенной традиции, ногою оступился, рукою за кропкое деревце ухватился. Эта окрашенная в трагические тона символическая подробность и является главной отличительной чертой данного фольклорного образа.

      Поэтическую символику песни Гоголь использует в описании внешнего облика своего героя: «ему оторвало руку и ногу». Создавая портрет капитана Копейкина, писатель приводит только эту подробность, связывающую персонажа поэмы с его фольклорным прототипом. Следует также подчеркнуть, что в народном творчестве оторвать кому-нибудь руку и ногу почитается за «шутку» или «баловство».

      Гоголевский Копейкин вовсе не вызывает к себе жалостливого отношения. Это лицо отнюдь не страдательное, не пассивное. Капитан Копейкин – прежде всего удалой разбойник. В 1834 году в статье «Взгляд на составление Малороссии» Гоголь писал об отчаянных запорожских казаках, «которым нечего было терять, которым жизнь – копейка, которых буйная воля не могла терпеть законов и власти <…> Это общество сохраняло все те черты, которыми рисуют шайку разбойников…».

      Стараясь выявить социально-политическое содержание «Повести…», исследователи усматривали в ней обличение всей государственной машины России вплоть до высших правительственных сфер и самого Царя. Не говоря уже о том, что такая идеологическая позиция была просто немыслима для Гоголя, «Повесть…» упорно «сопротивляется» подобному истолкованию.

      Принято считать, что под давлением цензуры Гоголь вынужден был приглушить сатирические акценты «Повести…», ослабить ее политическую тенденцию и остроту – «выбросить весь генералитет», сделать менее привлекательным образ Копейкина и так далее. Из писем Гоголя явствует, однако, что эпизод с Копейкиным был важен ему вовсе не тем, чему придавали значение петербургские цензоры. Писатель без колебаний идет на переделку всех предполагаемых «предосудительных» мест, могущих вызвать неудовольствие цензуры.

      Созданная по законам сказовой поэтики (ориентация на живой разговорный язык, прямое обращение к слушателям, использование простонародных выражений и повествовательных приемов), гоголевская «Повесть…» требует и соответствующего прочтения. Ее сказовая форма отчетливо проявляется и в слиянии народно-поэтического, фольклорного начала с реально-событийным, конкретно-историческим. Народная молва о разбойнике Копейкине[20], уходящая в глубь народной поэзии, не менее важна для понимания эстетической природы «Повести…», чем хронологическая закрепленность образа за определенной эпохой – кампанией 1812 года.

      В изложении почтмейстера история капитана Копейкина

Скачать книгу