LITMIR.BIZ

Скачать книгу

права, – сказал он тюремщикам.

      – Какие же? Пятки тебе не чешем? – спросил один из местных язвильцев.

      – На свободе я немецкий язык изучал, – на полном серьезе сказал он.

      – Зачем? – поинтересовался надзиратель.

      – Чтобы попугая отличить от вороны.

      И нагрозил вроде.

      Почти нахамил.

      А начальство повелело доставить ему учебник немецкого языка.

      Другой раз опять же заявляет:

      – Негоже мне зачахнуть тут без новых знаний. И назвал какую-то немыслимую книгу по экономике. Начальник тюрьмы говорит:

      – Пусть хоть на это отвлекается.

      Потом притащили ему Дарвина. И вот после этого, долго выискивая в облике обезьяны собственные черты, начальник тюрьмы повелел:

      – Давайте от греха подальше его куда-нибудь сбагрим.

      Так Коба перекочевал в тюрьму Кутаиси.

      Там начальник тюрьмы хоть и не обладал набором предрассудков и даже не был лишен юмора, но с «всеобщим другом рабочих», как однажды сказал о себе Джугашвили, каких-либо суровых обоюдств не заводил.

      А смирно ждал, когда, наконец, состоится суд, и сыну гор замаячут глухие просторы Сибири. Только однажды спросил:

      – Чем жизнь честного монаха отличается от жизни бесчестного каторжника?

      Разным богам молятся, – ответил Джугашвили.

      – Ну и кто же какому? – поинтересовался начтюрм.

      – Монах – Иисусу Христу, а каторжник – охраннику, который по морде часто промахивается.

      По вечерам, когда в камеру сестрой милосердия являлась скука, заключенные никли к Кобе.

      – Неужели возможно, – недоумевали они, – чтобы никто никого не рубанил, не фуганил?

      – Конечно.

      – И от кого это зависит?

      – От нас с вами.

      Молчали.

      Потом кто-то заговорил:

      – А я воровать никогда не разучусь.

      – Так смысл-то какой, когда все вокруг бери – и все.

      А высказался по этому поводу один, за душегубство сюда определимый.

      – Тогда и жить будет неинтересно.

      2

      Первое, что ощутил в себе Овсей-Герш Радомысльский-Апфельбаум, это громоздкость как имени, так и фамилии.

      Единственное, что укладывалось в рамки восприятия без остатка – было отчество – Аронович.

      И оно, даже в Берлине, где Овсей-Герш стал учиться, чтобы продолжить домашнее образование, пахло молоком, фермой. Короче, родиной.

      Что потянуло его к революции, чтобы в конечном счете сделаться политической фигурой под именем Зиновьева, трудно сказать. Наверно все же два обстоятельства – каприз и любопытство. А потом – мода.

      Хоть это и звучит несколько парадоксально, но в начале двадцатого века всякий уважающий себя интеллигент или чуть продвинутый дальше других рабочий просто обязан быть революционером.

      Или, на худой конец, как говорили, «голым марксистом». Зачем это было нужно? Вопрос философский и на него – в полном смысле – отвечали такие стихи:

      Если ты не ладишь челн,

      Значит, моря рядом нет.

      Коли

Скачать книгу