Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 1 - Григорий Аветович Джаншиев

Скачать книгу

со мною: следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу»[122].

      Диву далось ошеломленное, точно вестью о светопреставлении, столбовое, чадолюбивое, невежественное московское дворянство, слушая эти столь возмутительные для его слуха слова, которые были такою же неожиданностью и для министра внутренних дел Ланского. На вопрос, обращенный к Государю относительно приписываемой ему речи, уже ходившей по рукам, он с досадою ответил: «Да, говорил точно то и не сожалею о том»[123].

      Нетвердою поступью, без определенного плана, но с какою-то стихийною непреклонностью стал обрисовываться в тумане с весны 1856 г. грозный неотложный крестьянский вопрос. Решено было воспользоваться съездом дворян на предстоявшую коронацию, чтобы приготовить их к готовящейся отмене крепостного права. Ланской и его товарищ А. И.Левшин на официальных обедах entre poire et fromage и на раутах под бальную музыку старались зондировать настроение дворянства, которое почти сплошь оказалось глухо к призыву принять инициативу в этом деле. Дворяне выражали недоумение и даже негодование, словно речь шла не об уничтожении застарелого возмутительного бесправья, а об обращении в рабство самих душевладельцев. Несмотря на неудачу переговоров, в Министерстве внутренних дел приступлено было под руководством Левшина к секретнейшему обзору[124] накопившегося материала по этому предмету, а 1 января 1857 г. был учрежден секретный крестьянский комитет.

      Немало таких комитетов учреждалось и в предшествовавшие царствования, и жалкая судьба их, предрешаемая могущественною кликою придворной и чиновничьей крепостнической олигархии, наводила на государственных людей, умевших подняться выше карманных интересов, далеко не веселые думы[125]. Еще менее утешительного представлял состав Комитета, в котором большинство членов (пред. Госуд. совета Ф. А. Орлов, министр двора В. А. Адлерберг, госуд. имущ. М. Н. Муравьев, шеф жандармов В. А. Долгоруков, министр юстиции гр. В. Н. Панин) были явно против освобождения, остальные (главноуправляющий мин. пут. сообщ. Чевкин, члены Государ. сов. Я. И. Ростовцев, бар. М.Я.Корф) довольно равнодушны к освобождению, и лишь мин. внутр. дел С. С. Ланской и гр. Д. Н. Блудов с большим сочувствием относились к задаче Комитета, хотя у последнего еще не было определенной программы. Чего же можно было ожидать от такого Комитета? Креатура председателя его, государственный секретарь В. П. Бутков царедворец с тонким обонянием и отчаянный карьерист-делец без всяких политических убеждений, мастер в благовидных бюрократических формах умерщвлять живое дело – взялся, согласно желанию большинства, похоронить с приличествующим канцелярским церемониалом порученное Комитету великое начинание.

      Восемь месяцев прошло в составлении длинных велеречивых отписок для отвода глаз и в перебрасывании канцелярской бумажной трухи из пустого в порожнее. Находившийся летом 1857 г. за границей Александр II, укрепленный в

Скачать книгу

<p>122</p>

См. Записку Левшина в Русск. Арх., 1885. № 8. С. 476.

<p>123</p>

Там же, 477.

<p>124</p>

«Тайна была нужна и страшна, – пишет в Записках своих А. И. Левшин, ближайший помощник министра внутренних дел Ланского, – при самом приступе к крестьянской реформе, потому что боялись преждевременного открытия ее миллионам крепостных людей; к тому же в понятиях наибольшей части пожилых людей, не исключая многих членов высшего правительства, освобождение крестьян должно было неминуемо вызвать кровопролитие и требование политической свободы». «После этого легко себе представить, – говорит Левшин, – что речь Государя московским предводителям 1856 г. (о неизбежности освобождения по требованиям века) была громовым ударом для большинства публики и световым лучом надежды для немногих». И в первое время (весною 1856 г. необходимость тайны была доведена почти до смешного. Весь материал по крестьянскому вопросу находится в руках товарища министра Левшина, который держал его взаперти за собственным ключом. Для переписки он пригласил одного только писца Федорова, замечательного, как передает Левшин, по молчаливости и меланхолии своей. См. «Достопамятные минуты в жизни». Записки А. И. Левшина. Русский Архив, 1885. № 8. С. 476.

<p>125</p>

А. И. Левшин пишет в своих мемуарах: «Я опасался, что Государя собьют с пути или заставят вовсе отложить его намерения. Ход этого дела при императоре Николае давал опасениям моим основательность. Никто не сомневается, что этот Государь имел железную волю и однако же в 30 лет ничего не сделал для исполнения своего пламенного желания». См. Записку Левшина в «Русск. Арх.», 1885. № 8. С.491.