LITMIR.BIZ

      Маргариту Никонову прислали после питерской консерватории, ей двадцать пять.

      Лицо юное, поэтому для солидности собирает волосы в копну на макушке, носит очки в роговой оправе, хотя ноль диоптрий, обычные стекла, только чуть дымчатые, по моде. На академические вечера надевает кофточку с блестками, янтарное ожерелье и юбку-колокол выше колен, отчего ноги Маргариты кажутся стройными, но без колокола выглядят тяжеловато. Со всеми на «вы».

      Свои занятия обставляет, как в театральной студии, и старается, чтобы запомнилось либретто.

      – Итак, джентльмены, – вещает Маргарита, вытаращив глаза, – отправился Орфей в царство мертвых, где не был никто из живых…

      Рокочет рояль на низких октавах. Кружат по классу студенты, «витают», расставив руки. Они злые духи, фурии, желающие схарчить главного героя. Маргарита играет роль Эвридики, а какому-нибудь симпатичному мальчику, вроде Егорова, поручает роль Орфея.

      Она завязывает ему глаза надушенным шарфом.

      – Ступайте, Никита, и пойте свою арию… Ну, что же вы, слова забыли? – Подходит к роялю, тычет в клавиши: – Потеря-а-ал я Эвриди-ику, Эвриди-ики нет со мной…

      Хорошо, что не по-немецки.

      – Между прочим, – говорит Никонова, лаская юношей глазами-маслинами, – во времена Глюка женщин не допускали на оперную сцену. За них пели кастраты – ужас и огорчение. Так что я не должна петь Эвридику. Водкин, вы владеете фальцетом?.. Отлично!.. Прошу вас. Представьте, что вы кастрат. Будете Эвридикой. А вы, Егоров, получается, безумно любите Водкина и тоскуете по нему…