LITMIR.BIZ

      Взмах серых рассветных крыльев.

      Бабочки паутинно-нежны. Прикосновенье случайно.

      Эта ночь сожжена без остатка. Поди нет?

      Ты так многозначительно-улыбчив. Глаза твои желты, ай!

      рожок для обуви красный как язык шакала сразу же

                                                                         после трапезы

      каждое утро обнимает мою пятку и вталкивает вглубь туфли

      как горка что началась у борта надувного титаника

      а заканчивается мячиками на волнах резинового аквапарка

      рожок для туфель алевший среди полупустых флаконов

                                                                                аэрозоля

      на полке пыльного стеллажа в прихожей когда я появилась

      его оставила прежняя обитательница квартиры

      архитектор замков из песка с песочной косицей

      как только ее трубадур сделал ноги

      рожки в доме сделались запретной темой

      я все еще была в пути, а пальцы сумерек уже обрывали хрупкие олеандры и прочую красу за оградой, где вне ботанического присмотра пахла крапива сквозь кованое железо.

      я все еще была в пути, но ту девочку, что вылезла из черной машины, уже ждала бабушка перед домом – или мама, одно окно освещено, какая грусть, платочек в кармане голубого халата, в другом – ключи, вижу, рука прижимается к телу.

      я все еще была в пути, и кто-то окликнул друга за садовой калиткой, кто-то сосчитал за морем звезды, кто-то за горами повернулся с боку на бок, а я все прикидывала, как лучше перевести его стихотворение «чворобок»: коробка не коробка, створ не створ, знаю, что не куб.

      звонок ожил на руле.

      я в пути, а мое Одиноково спит, ан нет, сосед гуляет с собакой.

      обычно не здороваемся, но тут нашлась улыбка для той,

      что, считая точки на карте августа,

      осваивается с дорогой

      когда шел дождь

             мы всё еще смиренно и

             яростно ловили в шуме

             капель насущную весть

             о небе отчем доме о детстве обо

             всех делах наших и днях и некогда

             вызубренном Возлюби Ближнего Своего

      мы лежали рядом

             открыв ладони покуда

             абрисы наших тел

             не слились в один

      глубоко под нами

             перекрестья подземных жил

             подмигивали путеводными

             звездами кореньям-кометам

             зрели змеиные залежи

             грунтовые воды зудели и

             кости и цацки давно умерших

             названивали – Возлюби Ближнего

      пока шел дождь

             мы знали всё

             о любви