LITMIR.BIZ

Скачать книгу

и звучит, и ищет, как во сне,

      Излиться наконец свободным проявленьем —

      И тут ко мне идет незримый рой гостей,

      Знакомцы давние, плоды мечты моей.

      XI

      И мысли в голове волнуются в отваге,

      И рифмы легкие навстречу им бегут,

      И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

      Минута – и стихи свободно потекут.

      Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,

      Но чу! – матросы вдруг кидаются, ползут

      Вверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны;

      Громада двинулась и рассекает волны.

      XII

      Плывет. Куда ж нам плыть?

(Из стихотворения «Осень»)

      Но любая приостановка, замирание вдохновения вызывает опасение, что дар может и не вернуться. В этом же письме есть и такое его замечание: «Давно девиз всякого русского есть чем хуже, тем лучше».

      В приведенном отрывке из пушкинской «Осени» невообразимо прекрасен финал: вопрошание самого поэта у своего гения – куда же он его влечет? Что откроет в мире? Нельзя отделаться от впечатления, что Пушкин каким-то своим особым, «метафизическим» зрением увидел тот самый корабль национальной культуры и государственности, который все время определяет для себя вектор своего движения и не может выбрать что-то одно. Но, может быть, в этом своем постоянном вопрошании и кроется творческая самобытность русской жизни?

      Июнь 1823 – июль 1824. В. Л. Давыдову. (Черновое). Кишинев – Одесса.

      Люди по большей части самолюбивы, беспонятны, легкомысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую все-таки не худо повторить. Они редко терпят противуречие, никогда не прощают неуважения; они легко увлекаются пышными словами, охотно повторяют всякую новость; и к ней привыкнув, уже не могут с нею расстаться.

      Этот абзац из чернового письма к В. Л. Давыдову Пушкин специально отчеркнул, думая, вероятно, перенести его в другое место. Это место сильно напоминает максимы, распространные именно во французской традиции и представленные именами Монтеня, Лабрюйера и Ларошфуко, которых, без сомнения, он читал в оригинале. Но это обобщение несколько иного плана, чем художественное замечание, или, того пуще, художественный образ, – это максима на русский лад с русским же скепсисом и известной категоричностью.

      Первая половина ноября 1824 года. Л. С. Пушкину. Из Михайловского в Петербург.

      Не забудь Фон-Визина писать Фонвизин. Что он за нехристь? Он русский, из прерусских русский.

      Начало 20-х чисел ноября 1824 г. Л. С.Пушкину. Из Михайловского в Петербург.

      Образ жизни моей все тот же, стихов не пишу, продолжаю свои «Записки» да читаю «Клариссу», мочи нет какая скучная дура!

      Около 20 декабря 1824 года. Л. С. Пушкину. Из Михайловского в Петербург.

      Христом и Богом прошу скорее вытащить «Онегина» из-под цензуры – слава, – деньги нужны. Долго не торгуйся за стихи – режь, рви, кромсай хоть все 54 строфы, но денег, ради Бога, денег!

      В

Скачать книгу