LITMIR.BIZ

      Не затяну Аве, Мария,

      чтоб слышно было за версту,

      не всхлипну, как Иеремия —

      все эти звуки в пустоту.

      Не княжил я во дни былые,

      меня не ростренакусту.

      Замкнув ряды передовые,

      я не погибну на посту.

      Я закопался в суету.

      Под солнцем это не впервые.

      Мою привычную кнуту

      трудоголическую выю

      намяли дрязги бытовые,

      похерив всякую мечту.

      Его просили: «Дай нам днесь…»

      И он двенадцати коллегам

      сказал: «Вы им подайте есть,

      сим голодающим калекам».

      А мы живём сейчас и здесь,

      но к небу глаз поднять не смеем

      лишь потому, что был осмеян

      принёсший в мир благую весть.

      Ошибкам нашим счёту несть.

      Мы суетливы и бездарны.

      Нам эту ношу вечно несть.

      Воспримем по заслугам честь

      и будем тихо благодарны

      за то, что Он меж нами есть.

      Меня до слёз пробило на хи-хи.

      Циничней, чем патологоанатом,

      могу прилично, а могу и матом

      изобразить, как пишутся стихи.

      О том немало всякой чепухи

      поведано доселе нашим братом.

      Не верьте – брешем языком богатым,

      как рыбаки, отведавши ухи.

      Всё много прозаичнее. Накатом

      приходят, аномалией природной

      являются и давят массой всей.

      И, если не случились плагиатом,

      то остаются в памяти народной

      навечно, как дерьмо и Енисей.

      Ошибка в том или вина,

      что нежная моя природа

      под микроскопом не видна

      и увядает год от года.

      Кому теперь она нужна,

      такая стрёмная хвороба?

      В ней ни гламура нет, ни стёба,

      и пользы тоже никакой.

      Осталось выйти на покой

      и спрятаться за крышкой гроба —

      там ненасытная утроба

      в своём величии смешна,

      и даже толстая мошна

      червям могильным неважна.

      Когда бесплодная зима

      опустошительным набегом

      гнетёт безжалостно и снегом

      пытает стылые дома,

      я понимаю, что сама

      собой поэзия напрасна,

      но праздностью своей прекрасна.

      Игра капризного ума,

      она является всегда

      из ничего, из ниоткуда

      и утоляет, как вода.

      Срамно, что, призывая чудо,

      я осторожней, чем Фома,

      и лицемерней, чем Иуда.