Скачать книгу

рижский поэт-сатирик Лери (Владимир Клопотовский) тоже иногда ставил ЛК, то есть Лери-Клопотовский, под своими текстами, его перу, кстати, принадлежит стихотворение «Москва под псевдонимом»[441]. Если не рассматривать инициалы как стратегию маскировки, то, с одной стороны, непонятно, почему Лукаш подписал несколько статей в «Слове» ЛК, буквами, не соответствующими его имени и отчеству (как в упомянутом выше более распространенном псевдониме); с другой стороны, можно предположить, что «псевдоинициалы» взяты автором из первой и третьей литер в его фамилии: ЛуКаш.

      Однако нельзя не заметить, что с первых номеров выхода в Риге, сознательно или спонтанно, газета «Слово» сконцентрировала внимание своих читателей на имплицитных и эксплицитных проявлениях в номинациях: это статья парижского автора Александра Салтыкова «О магии имени»[442], печатавшаяся со второго номера с уведомлением «продолжение следует»; несколько публикаций Николая Бережанского[443] об опечатках, которые порождают немыслимые имена и нелепицы в печати[444], а также его критические материалы с заголовками, обыгрывающими псевдоним, – «Горькое о Горьком»[445] и «Мистер Макс Горки»[446] – или озаглавленные антионимами (контрастными псевдонимами) – «Сахар Медович [т. е. М. Горький – Л. С.] снова лжет»[447].

      Обзор de visu 1035 номеров газеты «Слово» и 13 выпусков еженедельника «Наше слово» (с ноября 1925 г. по август 1929 г.) дает вполне определенный реестр «аббревиатурных» подписей, часто сокращенных до двух и одной литер, они были поставлены под более чем шестидесятью публикациями, среди них встречаются следующие: А., Аэль (А. Л.), В. К-зе, Е. М.О., В. Ф., Я. Эй-н, Д. С., С. В-ий, А.И, С. Г., В. Ф., Лев К., В. О-в, К., З-ъ, П., С. Ш., Д. Д-ов, С. С., Фита, Н. И.М., Л. К. (Лека), Борис Ф., С. С.С., Н. Б-в., Л. Б., БВИ, Р. А., Ив. З., А. Д., М., В. Эй-ич, Л. Б., Л.Б-г, Б. М., С.Л-ни, Д.Д-в, С. А.И., Е.М-ая, И. Н., В. П-н, Н. З., В. М., И. С., В. Л-ар, М. Д-н, Бр., А. М., Г. Д., Н., Т., Л., Т., Н., Н. А. Среди этого инициального ряда ЛК встречается нечасто: кроме упомянутой статьи о старце Федоре Кузьмиче Лукаш подписался так под двумя статьями о русских художниках, приуроченными к датам их памяти[448].

      Поводом к созданию газетной статьи с интригующим подзаголовком «Новые данные о загадочной личности» послужили, как представляется, три обстоятельства. Первое из них – это экзистенциальная для духовной жизни Лукаша тема масонства: – еще в бытность свою в Берлине, а затем в Риге и позже в Париже он был близок к литературным группам, связанным с масонством[449]. Предлагая читателям «Слова» дешифровать «записи на лентах из мешочка», о котором старец будто бы сказал: «В нем моя тайна», – Лукаш настойчиво указывает на масонские знаки и символы:

      Надпись на обратной стороне одного из листочков означает, вероятнее всего, дату прибытия Федора Кузьмича в Боготольскую волость – 1837 г. 26 марта в 43 партии ссыльных, что вполне согласуется с соответствующими справками. Что же касается лицевой стороны этого листочка, то, по-видимому, это ключ к

Скачать книгу


<p>441</p>

«Большевики хотят переименовать Москву в “Центр”». «Пофилософствуй, ум вскружится, / Но все же где-нибудь едва / Найдется лучшая столица, / Чем современная Москва!.. / “Москва, как много в этом звуке / Для сердца русского слилось” / Зачем Москве советам в руки / Попасть для опыта пришлось? / Центр пятилетки и комбедов, / И “жизни строй” в очередях, – / Как описал бы Грибоедов / Москвы сегодняшний размах? / Наверное он был бы краток / И, сплюнув, мог бы произнесть, / Что очень скверный отпечаток / На всех вождях московских есть… / Дистанция больших размеров / Столица красная Москва, / Там Ленин усмирял эсеров / За их деянья и слова. / Там интуристам очень рады, / (А их валюте и вдвойне) – / И Клара Цеткина парады / Там принимала на коне. / Там на глазах у комиссара / И, начихав на ГПУ, / Когда-то непманы у Яра / Дивили красную Москву… / Москва труда, наук, успехов, / Давно попала в ГПУ, / И не послал бы А. П. Чехов / Своих сестер “в Москву, в Москву”! / Там нету прежних колоколен, / И калачей там вкус забыт, / “Нет, я Москвою недоволен“, / Скажу, как Чацкий говорит. / Там нету прежнего и следу, / В мечтах Москву я не зову, / В Москву я больше не поеду, / Пусть интуристы прут в Москву. / Гробницу Ленина святого / Пускай показывают им – / Пусть дурака валяет Шоу, / Влюбившись в сталинский режим. / Пусть восхваляют красный гений / И Сталина таланты чтут, / Пускай для новых достижений / Валюту старую везут, – / Я не хочу в Москву такую, / И, зная нынешный режим, / На Сталина не негодую, / Что даст Москве он псевдоним. / Раз гибнут росчерком единым / Культура, мысли и слова – / Пускай живет под псевдонимом / Столица красная Москва! / Итоги сталинской вампуки / И городам познать пришлось – / „Москва – как много в этом звуке / Для сердца русского слилось!..”» (Сегодня вечером. 1932. 22 июля. № 161. С. 3).

<p>442</p>

Редакция «Слова», среди зарубежных сотрудников которой числился и граф А. А. Салтыков, предварила публикации уведомлением о «целом цикле статей», хотя тематическое и проблемное единство соблюдено было лишь в названной статье, которая по преимуществу посвящалась наречению имени: «Когда я даю имя какой-нибудь вещи, существу, явлению, то тем самым ограничиваю их, т. е. отделяю от других вещей, явлений и существ. […] Но есть и некая иная тайна имени: давая его ранее бывшей безымянной, т. е. неизвестной силе, я в некоторой, порою весьма значительной, степени овладеваю и самой этой силою, т. е. некими заключенными в ней возможностями. […] Назвать по имени какое-нибудь явление, ощущение, силу есть молитвенный знак, акт религиозного творчества. В этом и заключается живая магия имени. В имени, в самом звуке его и начертании, заложено магическое, творческое начало» (Салтыков А. О магии имени // Слово. 1925. 12 нояб. № 2. С. 3; 16 нояб. № 5. С. 3). В связи с поэтикой «условного» имени, т. е. псевдонима, присвоение «чужого» наименования является одним из актов «самозванства» – сложного моделирования типологии и топологии поведения для «вживания» в пространство другой идентичности.

<p>443</p>

Геонимы, или «топонимические псевдонимы», были довольно распространены среди журналистов и литераторов русского зарубежья; характерно, что известный критик Петр Пильский часть своих корреспонденций подписывал одним из распространеннейших геонимов – Вельский, в подписи Пильского установка явно не на гидроним, а в имени «Р. Вельский» при произнесении вслух инициала и «фамилии» звучит название другой балтийской столицы, где жил и работал «РЕВЕЛЬСКИЙ» литератор. В некрологе Н. Г. Козырева Генрих Гроссен упомянул о наиболее частотном псевдониме, образованном по селу Бережаны, где родился его коллега (см.: Гроссен Г. Памяти Н. Г. Бережанского // Сегодня. 1935. 22 июня. № 171. С. 4). Сам Бережанский неоднократно обращался к семантике своих «журналистских имен»; так, отбиваясь от нападок националистического оппонента, депутата латвийского Сейма г-на Цалита, он саркастически отрекается от «тезоименитства» своих аристократичных тезок: «Отца моего звали Григорием [изрядное количество материалов в рижской периодике были подписаны автором «Григорьев». – Л. С.], но он ничего не имеет общего ни с одним из четырех римских пап Григориев, ни с Григорием Отрепьевым, ни даже с Григорием Зиновьевым. Меня самого по паспорту зовут Николаем, но я отнюдь не Николай Романов. Не Николай “Золотые очки”, не Николай Чудотворец. В равной степени я не воровал сочинений Толстого, драмы Островского не выдавал за свои, не воровал носовых платков у г. Бланка и не собираюсь “умыкать” ни жену г. Цалита, ни сестру, ни мамашу, ни осла его, ни вола его, ни села его, ни выручку, ни сыскных талантов его сотрудников. Мне приписывается также авторство заметки о русской драме в “Голосе России”. Категорически заявляю, что никакого рода ни письма, ни заметки, ни корреспонденции о русской драме в “Голос России” не посылал, не писал и даже не читал» (Бережанский Н. К сведению г. Цалита // Сегодня. 1921. 29 окт. № 248. С. 2).

<p>444</p>

Бережанский Н. Об «очепятках» // Слово. 1926. 15 марта. № 100. С. 3; Он же. Бес опечаточный // Наше слово. 1929. 2 июня. № 3. С. 4.

<p>445</p>

Эта одна из списка статей о М. Горьком примечательна тем, что дает дешифровку частотному из многочисленных псевдонимов Бережанского – Велизарий, к которому он охотно прибегал в начале 30-х гг., когда руководил рижским изданием «Новый голос»; в гневном выпаде против горьковской общественной деятельности он сравнивает ее с «ролью мальчика, просящего подаяние для ослепленного Велизария». Будучи тяжело больным, Бережанский за несколько лет до своей смерти берет имя легендарного полководца Античности, исходя из распространенного и даже зафиксированного в вербальных и в иконических текстах (например, картины Жака-Луи Давида или Франсуа Андре Винсента) предания о Велесарии, окончившем свои дни ослепленным и нищим (Сегодня. 1921. 16 авг. № 184. С. 1).

<p>446</p>

Слово. 1927. 9 июля. № 556. С. 4.

<p>447</p>

Слово. 1928. 25 марта. № 819. С. 3.

<p>448</p>

Л. К. Памяти В. В. Верещагина // Слово. 1927. 14 апр. № 477. С. 4; Л. К. Певец морского простора. Иван Константинович Айвазовский // Слово. 1927. 1 мая. № 491. С. 3.

<p>449</p>

О масонских документах, масонской клятве, подписанном обязательстве, об основных положениях Первой степени масонства и curriculum vitae посвященного в Братство И. С. Лукаша см.: Серков А. И. Масонская ложа Великий Свет Севера и русские писатели (1922–1933 гг.) // Русский Берлин 1920–1945. М.: Русский путь, 2006. С. 286–303.