LITMIR.BIZ

Скачать книгу

вверх, туда, где через балку были перекинуты вожжи и в петле, как погасшая лампа, болталась Хава.

      Лошади, не привыкшие к Хаве, тыкались мордами в ее ноги, обутые в черные башмаки, и труп раскачивался из стороны в сторону так, что казалось, Хава идет по воздуху.

      Морта вскочила и опрометью бросилась в корчму. Она не знала, кого будить: Семена или самого Ешуа. Семена, решила Морта, тихо пробралась в его комнату, подошла на цыпочках к постели и, задыхаясь от волнения, прошептала:

      – Симонас! Симонас! Вставай!

      Прыщавый Семен перевернулся на другой бок, схватил руками подушку и сквозь сон зло и недвусмысленно процедил:

      – Ну, чего приперлась?

      Морта стерпела обиду, наклонилась над ним и отчаянно, придушенно сказала:

      – Там… в хлеву… твоя мать… и лошади…

      – Отстань, – проворчал прыщавый Семен. Но Морта не уходила.

      – Твоя мать… в хлеву… – повторила она, клацая зубами.

      И вдруг в сонном мозгу Семена что-то вспыхнуло, и он заметался, как от ожога, сбросил одеяло, скатился с постели и, на ходу застегивая подштанники, почесывая волосатую, разогретую грешными снами грудь, побрел к двери.

      – Мама, – негромко позвал прыщавый Семен, когда они вошли в хлев. – Мама!

      Давно, ох как давно он так ее не называл. Может, двадцать, может, тридцать лет. «Ты» говорил он или «она», и мать на него не обижалась: кого Бог обидел, того ничем не удивишь, ни мимолетной лаской, ни почтительным равнодушием.

      – Мама! – снова позвал прыщавый Семен, отрезвевший от сна и от злости.

      Морта дрожала пуще прежнего.

      – Ты чего дрожишь? – прохрипел сын корчмаря.

      – Я… Я не дрожу… Я совсем не дрожу… Тебе показалось, Симонас, – ответила она, кусая губы.

      – Где она? – спросил он.

      – Там, – ответила Морта и ткнула пальцем в кормушку.

      – В кормушке?

      – Нет… Сейчас… сейчас ты сам увидишь…

      Он притворяется, подумала Морта. Он давно… давно увидел ее… Он притворяется. Ему просто страшно. Боже, как страшно увидеть свою мать в воздухе… с петлей на шее. Как хорошо, что мои родители за тридевять земель… в Сибири… Я бы умерла, если бы увидела…

      Они подошли к тому месту, где, как старое платье на веревке, висела Хава.

      – Мама! – простонал прыщавый Семен и уткнулся лицом в ее застывшие ноги. – Прости меня. Прости.

      Он, видно, плакал, и слезы его падали на ее черные башмаки, на ее черные чулки, на ее черную долю. Всю жизнь – сколько он ее помнит – она ходила в черном.

      – Помоги! – сказал прыщавый Семен. – Я подержу лестницу. А ты… ты лезь наверх и отвяжи ее.

      – Может, ты Симонас, – слабо воспротивилась Морта.

      – Я постою внизу и поймаю ее. Протяну руки и поймаю. Не хочу, чтобы она упала на пол… пусть на руки… Она же меня носила на руках… Ведь носила?

      – Носила, – подтвердила Морта.

      – Теперь мой черед. Лезь!

      Морта неохотно стала взбираться по лестнице.

      – Ума не приложу,

Скачать книгу