Разговор с Птицей. Повесть, путевой дневник, сборник рассказов - Виктор Валерьевич Теплицкий

Скачать книгу

двигаем к массам. После договорим.

      Словесные построения рассыпаются, штакетины откатываются в сторону. Я был случайным человеком на этом празднике жизни, и когда Берест (прозвище от Берестов) в черной майке без рукавов, трико и тапочках на босу ногу располагался на диване, я незаметно ускользал.

      Иногда Женька приходил ко мне с тетрадью, исписанной мелким почерком. Если родителей не было, мы уговаривали портвейн (в основном Женька, я только помогал) под стихи из тетради или песни «Зоопарка» и убирались из дома, не забыв помыть за собой посуду. Но виделись мы редко. Я грыз гранит нелюбимой науки, Женька болтался с дружками и всё собирался устроиться на работу. Что-то мешало ему найти

      «то важное,

      за что готов рвать рот и вены —

      себе, другим,

      лезть напролом, на стены»,

      грызло изнутри чёрным пламенем неизбывной тоски.

      А потом мне позвонили.

      Голос на другом конце провода глухо вытолкнул слова: «Привет. Короче, это, Берест умер. Приходи к нему на хату».

      Я не поверил. За окном крепчал январский мороз, безмятежно кружились белые хлопья, укутывая город. И при чём тут чья-то смерть. Женькина?

      Пару дней назад Берест принёс любимую пластинку, радостно протянул и сразу с порога: «Дарю». Встретив мой недоумевающий взгляд, пояснил: «Поднадоела уже. Другого хочется». Мы выпили по кружке сладкого чая, молча размачивая сухари.

      Вышли на улицу. Хлопья ложились на шапку, плечи.

      Женька поднял руку: «Пока».

      «Увидимся», – ответил я.

      Женька улыбнулся, подмигнул, ещё раз помахал рукой, развернулся и побрёл к дому. Я смотрел ему вслед, а снегопад неспешно заштриховывал уходящую в сумерки фигуру.

      И вот теперь, будто из берлоги: «Берест умер».

      Когда я подошёл к дому, у подъезда курили знакомые парни, человек пять. Я поздоровался. Мы прошли в квартиру. На кухне за столом с пепельницей сидел отец, в зале на диване мать комкала носовой платок, прикладывала к глазам. Возле неё стояла бабушка и какая-то женщина. Отец, кивнув нам, уставился в окно. Тяжёлым пологом висела тишина, в которой вязли редкие всхлипывания, вздохи, слабый уличный шум.

      Женька лежал в спальне на матраце на полу в своей обычной одежде: чёрная майка, трико. Рядом валялся целлофановый пакет; его уже сняли. Казалось, Женька спит и сейчас должен проснуться.

      Мы стояли над Берестом, и в мёртвой, потусторонней тишине чувствовали неловкость – случайные свидетели чужой семейной драмы. Потом услышали голос отца, говорившего по телефону: «Саш, приезжай… Надо… Женьки нет. Да никуда не уехал. Умер. – И надрывно со всхлипом в бездонное жерло трубки: – Нет его больше!»

      И это «нет его больше», словно длинным гвоздём, вспороло тугой полог, из-под которого рванулся вопль матери, заметался по завешанным зеркалам, рухнул на тело сына.

      «Как нет? – думал я. – Да вот же он, здесь. Сейчас проснётся. Сейчас». Но откуда-то сбоку: «Всё.

Скачать книгу