О Пушкине, o Пастернаке. Работы разных лет - Александр Долинин

Скачать книгу

elle vit encore et n’a point succombe sous vos coups. <…> Assise dans les cieux auprès de Castor et de Pollux, elle sera désormais un signe favorable aux Nautonniers28.

      [Букв. пер.: [Елена] – это та звезда, которую вы видите в небесах; она по-прежнему жива и не пала под вашими ударами. <…> Восседая на небесах рядом с Кастором и Поллуксом, она отныне будет благоприятным знаком для мореплавателей.]

      Та же версия была зафиксирована в популярном французском мифологическом словаре:

      …elle [Hélène] fut enlevée par Apollon et placée parmi les étoiles29.

      [Букв. пер.: …ее [Елену] забрал Аполлон и поместил среди звезд.]

      Звезда Елены фигурирует и в нескольких латинских текстах – например, в «Естественной истории» Плиния (II, 37) и в «Фиваиде» Стация, но здесь она, в отличие от звезд ее братьев, становится провозвестницей несчастья и даже слетает с небес на мачты и паруса кораблей во время шторма30. У того же Стация в «Сильвах» (III, 2) поэт, отправляясь в плавание, просит близнецов Диоскуров сопровождать его корабль своими огнями и гнать прочь «штормовую звезду сестры» («nimbosa sororis astra»). Французский переводчик заменил «штормовую звезду» на «зловещие огни» («les feux sinistres»), а «сестру» на «роковую красавицу» («la beauté fatale»), виновную в разрушении Илиона31. Весьма вероятно, что на эту замену его вдохновил один из «Сонетов к Елене» Ронсара (I, 3), где искусно обыгрывается латинский вариант мифа о звезде (более ранний вариант: огнях) Елены Прекрасной. С ней поэт сравнивает глаза своей возлюбленной, носящей то же «роковое имя», воспевая счастье быть несчастным и страдать от любви к недоступной, холодной красавице:

      Heureux celuy qui souffre une amoureuse peine

      Pour un nom si fatal: heureuse la douleur,

      Bien-heureux le torment, qui vient pour la valeur

      Des yeux, non pas des yeux, mais de l’ astre [des flames] d’ Helene32

      [Букв. пер.: Блажен тот, кого терзает любовная боль / Из-за столь рокового имени: блаженно страдание, / Вдвойне блаженна мука, которую причиняют / Глаза, нет, не глаза – звезда [огни] Елены].

      Как пояснял первый комментатор Ронсара Николя Ришеле, речь здесь идет о чудесном огне (свете), дурном предзнаменовании для мореплавателей, о котором писал Плиний («un feu prodigieux et de mauvais presage pour les Mariniers, ce dit Pline»), а общий смысл сонета сводится к следующему: Ронсар «воспевает страдания тех, чья любовница носит имя Елены. <…> Согласно стоикам, которые дают определение любви, это решимость перенести все возможные муки ради единственного объекта прекрасного. <…> Нужно сказать, что его Дама столь же целомудрена, сколь прекрасна»33. Поскольку Пушкин, как мы знаем, был весьма низкого мнения о поэзии Ронсара34, у нас нет больших оснований предполагать его раннее знакомство с «Сонетами к Елене», но какие-то общие представления о существовании поэтической традиции, связывающей Елену Прекрасную с необычайной таинственной звездой, носящей ее имя, а звезду Елены, в свою очередь, – с образом идеальной возлюбленной, он вполне мог получить еще в лицейские годы.

      Поскольку звезда Елены, в отличие от звезд ее братьев, не ассоциировалась с каким-либо конкретным небесным телом, ученые позитивистской эпохи оживленно обсуждали, что же могли иметь в виду древние – огни св. Эльма

Скачать книгу

<p>28</p>

Les tragedies d’ Euripide, traduites du Grec, par M. [P.] Prevost. T. I. Paris, 1782. P. 260.

<p>29</p>

Chompré P. Dictionnaire portatif de la fable. T. I. Paris, 1801. P. 479.

<p>30</p>

Ср. во французских переводах Плиния и Стация: «…quand l’ étoile est jumelle, c’est un excellent présage, et l’ augure d’ une heureuse navigation. On croit que son apparition met en fuite cette autre étoile funeste et menaçant, qu’on nomme Hélène» (Histoire naturelle de Pline traduite en françois, avec le texte latin… Paris, 1771. P. 131; букв. пер.: «…когда появляется двойная звезда, это прекрасное предзнаменование, предвестница счастливого плавания. Считается, что ее появление обращает в бегство другую – зловещую и грозную звезду, носящую имя Елены»). «Tel, dans une nuit ténébreuse, battu par les noirs tourbillons du Corus, un vaisseau sait qu’il va périr, lorsque l’ étoile d’ Hélène a lui à travers les voiles déjà condamnées, et a chassé devant elle ses frères de Thérapnée» (Stace, Martial, Manilius, Lucilius Junior, Rutilius, Gratius Faliscus, Némésianus et Calpurnius. Œuvres complètes avec la traduction en français, publiées sous la direction de M. Nisard. Paris, 1812. P. 211; букв. пер.: «Так, темной ночью, корабль, разбитый черными вихрями Коруса, знает, что он обречен, потому что звезда Елены его уже приговорила, прорвав паруса, и отогнала прочь своих братьев из Терапны»).

<p>31</p>

Silves de Publius Papinius Stace, traduites, d’ après les corrections de J. Markland, avec le texte et des notes, par M. S. Delatour. Paris, An XI (1802). P. 177.

<p>32</p>

Ronsard P. Œuvres complètes / Éd. établie, présentée et annotée par J. Céard, D. Ménager et M. Simonin. Paris, 1993. P. 342, коммент. 1363 (Bibliothèque de la Pléiade).

<p>33</p>

Œuvres de Pierre de Ronsard, Gentilhomme Vandosmois, Prince des Poetes François. Paris, 1617. P. 482–483.

<p>34</p>

См. об этом: Томашевский Б. В. Пушкин и Франция. Л., 1960. С. 101–102; Вольперт Л. И. Ронсар // Пушкин. Исследования и материалы. Т. 18/19: Пушкин и мировая литература. Материалы к «Пушкинской энциклопедии». СПб., 2004. С. 293–294. Справедливости ради заметим, что все негативные отзывы Пушкина о Ронсаре относятся к 1830‐м годам, когда у него сложилась целостная система взглядов на историю французской поэзии, отчасти полемическая по отношению к молодым французским романтикам, считавшим именно Ронсара своим литературным праотцем. В Лицее же он должен был читать стихи Ронсара в ученических целях, как памятник французской поэзии, и что-то из прочитанного не могло не отложиться в его памяти. В этой связи следует, на наш взгляд, внимательнее отнестись к предположению, что в лицейском франкоязычном стихотворении «Stances» («Avez-vous vu la tendre rose…») Пушкин подражал оде Ронсара «À sa maistresse» («Mignonne, allons voir si la rose…») – см.: Дашкевич Н. П. Пушкин в ряду великих поэтов // Университетские известия. 1899. № 5: Памяти Пушкина. С. 146; Ороховацкий Ю. И. Пушкинское подражание Ронсару (К вопросу о французских стихах А. С. Пушкина) // Пушкинский сборник. Л., 1977. С. 134–138. Л. И. Вольперт в указанной выше статье и авторы комментария к «Stances» в новейшем собрании сочинений Пушкина (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 20 т. СПб., 1999. Т. 1: Лицейские стихотворения 1813–1817. С. 622) утверждают, что очевидное тематическое сходство двух текстов (в обоих расцвет и увядание розы сравниваются с расцветом и будущим увяданием желанной красавицы, которой предлагается сделать из этого понятно какие выводы) объясняется тем, что к началу XIX века данная тема давно стала общим местом французской поэзии. Однако, как вполне убедительно показал Ю. И. Ороховацкий, пушкинские «Stances» связаны с «À sa maistresse» не только темой, но и метром, словарем (в частности, совпадают три рифменных слова на одних и тех же позициях) и «логико-эмоциональной композицией». Добавим также, что у Пушкина, как и у Ронсара, лирический герой обращается к своей возлюбленной на «вы» – очевидный анахронизм для поэзии конца XVIII века. Подражание тем более вероятно, что до 1820‐х годов ода «À sa maistresse» была самым известным стихотворением Ронсара, положенным на музыку (см. текст с нотами: Anthologie françoise, ou Chansons choisies, Depuis le 13e Siècle jusqu’à présent. T. I. Paris, 1765. P. 27–28) и многократно антологизированным. Так, Мармонтель в авторитетном труде «Элементы литературы» приводит его как лучший образец «анакреонтической оды» (Marmontel [J.‐F.]. Élémens de littérature. T. I. Paris, 1787. P. 200).