LITMIR.BIZ

Скачать книгу

итальянского, лишь бы нам Бэ-Пэ-И родной дал свои мастерские…

      – Сашка моя обставит и Трещалиху, на любой лыжне, да, Саша? Только бы в мазь попасть, правильно подобрать…

      – Да в «Огоньке» читал сам, вот не сойти с этого места, век свободы не видать!..

      Кто-то ставит пластинку, и на радиоле шкрябает:

      Если любишь, молю, не отказывай,

      Об одном только помни всегда,

      О любви никому не рассказывай,

      Ни за что, ничего, никогда…

      Саша глазами вдруг показывает на дверь. Глаза серьезные и строгие, не моргают.

      Выйти?

      В кухне по-прежнему темно, надо нашарить выключатель. А лучше вот сюда, на холодок. Сенцы, а у них, по-русски, сени. Ах вы, сени, мои сени! Есть, кажется, такая песня.

      Здесь лучше, от окна чуточку светлее. Как будто вышел освежиться, покурить один.

      И тут она, и сразу вся, вплотную, молча, и как проваливаешься, падаешь в нее, нетерпеливые и смелые движения ее рук, пальцы прохладные, проворные, мягкий и быстрый поворот лицом к окну, руки на низком подоконнике, а спина выгнута. Шепчет:

      – Ну, что ты делаешь… Войдут же…

      – Не бойся…

      Молчит, и не противится, но вся напряжена, тревожно ловит каждый, даже самый отдаленный звук.

      В окне какой-то силуэт возле забора. Уже знаком он, где-то видел.

      – Видишь его, Саша?

      Молчит. Затем чуть слышно шепчет:

      – Да-а…

      – А кто это?

      – Потом…

Х

      Зима уже остановилась, просела в своих сугробах, но лежит, лежит.

      Третья школьная четверть. Последний раз в десятый класс, привычно шутит сосед по парте Вовка Карпиков. У него кисти рук в бинтах, экзема опять бросилась. Теперь заметнее обгрызенные ногти. У Саши тоже экзема, выступает покраснением внизу щек, на подбородке, бывает, кожа шелушится. Тогда она стыдится, чуть не плачет, ну как ты можешь меня целовать?

      Карп разворачивает сверток с завтраком из дома. Хлеб с маслом, черный и белый, холодная котлета, две конфеты.

      – А у тебя, Шурка?

      А то же самое, только между хлебными кусками кружки ливерной колбасы.

      Все смешиваем, каждый берет что хочет. Он приступает:

      – Ну, я, конечно, солидарен с бастующими докерами Франции, но не подыхать же с голоду.

      Вечером мы с Димой Федориком идем к Вовке на Берсона, к Фабрике-кухне, списать у него математику.

      Гурбы слежавшегося снега возле Красного костела, деревянный большой дом и два крыльца, а на снежной, расчищенной тропинке отсвет от Вовкиной настольной лампы. Он за столом, лицом к окну, за кисейной гардиной.

      И понимаешь, что не за тригонометрией Зелика Голода мы пришли, а просто посидеть у Вовки Карпика, просто побыть в этом уюте, в тепле от печек, в тишине.

      Белые семечки и карточный дурак, уже почти с закрытыми глазами, машинальный. И, конечно, разговоры. О женских школах номер два на Энгельса и номер девять у вокзала, о том, кому и сколько удалось урвать в этом непонятном и уже открытом нами женском мире.

      Карпа имеет свою комнату. Спартанец, шутим,

Скачать книгу