LITMIR.BIZ

Впервые полностью опубликовано во втором отдельном издании «Дыма» в 1868 г. Время написания первой части предисловия, появившейся в первом издании «Дыма» в 1868 г. – июнь–октябрь 1867 г. – определяется письмами Тургенева той поры. 31 мая (12 июня) 1867 г. Тургенев сообщил А. Ф. Писемскому, что он только еще думает «о небольшом предисловии к отдельному изданию „Дыма”», а в ноябре 1867 г. это издание уже вышло в свет.

Подробнее

8 и 11 апреля н. ст. 1869 г. в Веймаре впервые была поставлена оперетта «Последний колдун» («Der letzte Zauberer») – слова Тургенева, музыка П. Виардо. Воодушевленный успехом оперетты, Тургенев поделился своими впечатлениями от ее постановки в статье, облеченной в форму письма к П. В. Анненкову. При публикации этого «письма» Анненков сопроводил его особым «примечанием» с целью ускорить постановку оперетты в России: «М. г., – писал Анненков. – Посылаю письмо И. С. Тургенева для напечатания в нашей газете. Несмотря на его интимный, домашний, так сказать, характер, мне кажется, что оно не будет лишено интереса и для публики как первое известие о музыкальной новости, получившей восторженное одобрение Листа и других знатоков дела и любопытной но именам авторов, участвовавших в ее создании. Опера г-жи Виардо на текст И. С. Тургенева обойдет, вероятно, множество европейских сцен, и желательно было бы, чтобы она не миновала и русской, хотя бы для того, чтобы убедить публику в возможности соединить глубокое творчество, свежее вдохновение, поэзию и грацию в произведении без всяких претензий, без колоссальных сложных замыслов, без громадных требований от постановки и певцов и без многого прочего…»

Подробнее

Роман Ивана Тургенева «Дворянское гнездо» – прекрасная и грустная история несостоявшейся любви, разбитых надежд главного героя, последнего представителя старинного дворянского рода. «Отцы и дети» – самый известный из всех романов Тургенева о вечном конфликте между молодостью, требующей перемен, и консервативностью зрелого возраста. Оба произведения были экранизированы талантливыми российскими кинорежиссерами Андреем Кончаловским и Авдотьей Смирновой.

Подробнее

В девятнадцатом веке И. С. Тургенев показал, что не только «быстрых разумом Невтонов» может рождать российская земля, но и своих Гамлетов, Фаустов и королей Лиров. Эти вечные образы, архетипы и сверхтипы, попав на русскую почву, претерпели некоторые изменения, став, может быть, еще ближе, роднее и понятнее нам. «Вечные образы переносились на русскую почву, изменяли имена, становились инструментом объективного исследования русской жизни и способом лирического самовыражения, сохраняя тем не менее глубинную, архетипическую связь с породившей их почвой и культурной традицией» © Storytel

Подробнее

Тщательно разработанное вступление, колоритный язык героев рассказа, выполненная в гоголевских традициях характеристика участников «вечера у г-на Финоплентова» сближают «Собаку» с «Записками охотника». С. К. Брюллова в статье о романе «Новь» (1877) выделяет ряд повестей Тургенева 1860–1870-х годов, в том числе «Собаку», близких, по ее мнению, к «Запискам охотника». Вместе с тем «Собака» открывает цикл «таинственных» рассказов Тургенева. В ней органически сочетается повседневное и загадочное, реальное и фантастическое. Тургенев обращается здесь к бытовому анекдоту с известным мистическим оттенком.

Подробнее

«…Я сидел в березовой роще осенью, около половины сентября. С самого утра перепадал мелкий дождик, сменяемый по временам теплым солнечным сиянием; была непостоянная погода. Небо то все заволакивалось рыхлыми белыми облаками, то вдруг местами расчищалось на мгновенье, и тогда из-за раздвинутых туч показывалась лазурь, ясная и ласковая, как прекрасный глаз…»

Подробнее

«…У меня, как у всякого „завзятого“ охотника, перебывало много собак, дурных, хороших и отличных – попалась даже одна, положительно сумасшедшая, которая и кончила жизнь свою, выпрыгнув в слуховое окно сушильни, с четвертого этажа бумажной фабрики; но лучший без всякого сомнения пес, которым я когда-либо обладал, был длинношерстый, черный с желтыми подпалинами кобель, по кличке „Пэгаз“, купленный мной в окрестностях Карлсруэ у охотника-сторожа за сто двадцать гульденов – около восьмидесяти рублей серебром. Мне несколько раз – впоследствии времени – предлагали за нее тысячу франков…»

Подробнее

«Кому случалось из Болховского уезда перебираться в Жиздринский, того, вероятно, поражала резкая разница между породой людей в Орловской губернии и калужской породой. Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах. Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд…»

Подробнее

«Отмеченный роком, загадочный человек, ослепленный блеском собственного воображения и сгоревший в огне своей страстной юности! Снова твой образ встает в мечтах моих! Опять я вижу тебя – не таким, о, не таким, каким витаешь ты ныне в холодной долине теней, а каким ты мог быть – расточая жизнь и предаваясь роскошным грезам в этом городе смутных призраков, в твоей родной Венеции – счастливом Элизиуме моря, – чьи дворцы, возведенные Палладио, с глубокой и горькой думой смотрятся широкими окнами в безмолвные таинственные воды…»

Подробнее