LITMIR.BIZ

«Братья Карамазовы» Достоевского – роман с великолепной детективной схемой. Фёдора Павловича Карамазова могли убить все, у каждого был мотив. Где гарантия, что убил Смердяков? В его признании нет ни одного доказательства. Митя мог? Мог. Иван мог? Мог. Алеша мог? Мог. Вот в этом весь ужас. «Я уверен, что во второй части вскрылось бы много интересного. Правда, Достоевский ее так и не написал». ***** Достоевского я люблю, но читать люблю Толстого. ***** Из всех произведений Достоевского «Братья Карамазовы» – наименее универсальное. ***** Нельзя применять к мистическому романа «Братья Карамазовы» эстетические критерий. **** «Братья Карамазовы» – это роман-наваждение. Где действуют не герои, а самые навязчивые авторские фантомы, с которыми он никак не может разобраться. ***** У Толстого кто счастлив, тот и прав, а у Достоевского кто не счастлив – тот и прав. Но тот, кто думает, не прав у обоих. ***** Женские образы в романе нужны разве что для сюжета. Достоевский сказал главное: женщины к смыслу жизни не имеют никакого отношения, и попытка найти смысл в них всегда будет обречена. ***** Пророчество Достоевского, что Россию убьет не святость, не интеллект, не страсть. Ее убьет страшная рациональность мысли. Мысли, которая не приемлет Бога и предъявляет ему перечень обид.

Подробнее

Дмитрий Быков считает, что стихотворение (поэма-оратория) «Стихи о неизвестном солдате» – самое загадочное, самое нерасшифрованное, а вместе с тем самое простое пророческое произведение Мандельштама. В лекции анализируется жанр – наваждение, в котором написаны такие гениальные стихотворные произведения, как «Поэма без героя» Анны Ахматовой и «Заблудившийся трамвай» Николая Гумилева. «Поговорим и о новой концепции поэта. Поэта как неизвестного солдата будущей войны. Именно с этой позиции написана вся гениальная поздняя лирика Мандельштама». *** «Большинство сочинений, написанных в России на рубеже 30-х и 40-х годов (я имею ввиду не подцензурную литературу), выдержаны в жанре наваждения. Картина, которую видит поэт, не ясна ему самому. То, что он видит, не подлежит анализу и находится за пределами его оценки». *** «Смысл „Стихов о неизвестном солдате“ предельно прозрачен. Безумна сама действительность». *** «Жанр – наваждение наиболее наглядно выражен в графике у Леонида Пастернака, когда вместо четкого бердслеевского штриха мы видим хаос линий, которые лишь при большом отдалении от рисунка дают нам внятную картину». *** «Акмеизм – великое и недооцененное течение в русской поэзии. Три самых загадочных текста о русских исторических катастрофах написаны акмеистами: Гумилевым („Заблудившийся трамвай“), Мандельштамом („Стихи о неизвестном солдате“) и Ахматовой („Поэма без героя“). Все они получили откровения». *** «По Ахматовой мировая катастрофа приходит как расплата за забвение простейших нравственных принципов. За катастрофу на личном уровне приходит общественная расплата, потому что иначе грехов никак не искупить». *** «Характерная особенность наваждения в том, что произведение этого жанра невозможно закончить. Оно продолжает бесконечно проясняться в голове автора и никогда не проясняется до конца». *** «Наваждение становится главным жанром на рубеже десятилетий. Так как то, что происходит с миром, не укладывается в рамки сколько-нибудь ясной прозы и сколько-нибудь понятной поэзии». *** «Нам не важно понять, ПРО ЧТО „Стихи о неизвестном солдате“. Нам важно понять, как это сделано, что прикладывается к каждой личной биографии, порождает собственные бесконечные трактовки и становится фактом нашей жизни». *** «Мандельштам всегда тоскует по еде. Мандельштам – сладкоежка. Мандельштам – гастроном и эстет еды. Особенно голодный Мандельштам». *** «Для Мандельштама любая война катастрофична и любое убийство омерзительно. А Швейк и Дон-Кихот для него оба – блаженные идиоты, тут нет противопоставления». *** «Сервантес понятия не имел, что пишет образ величайшего благородства. Он описывал человека, свихнувшегося на рыцарских романах. А Гашек плюнул бы в глаза тому, кто сказал бы, что Швейк станет героем 20 века. Потому что не стоит родиться в таком веке, символом которого будет Швейк». *** «Расчистка себе жизненного пространства – это задача для Гитлера, а не для Дон-Кихота. И эта задача глубоко ненавистна Мандельштаму».

Подробнее

Лекция о пушкинской концепции города на болоте и пушкинской концепции власти, которая так точно отражена в «Медном всаднике». Основной лейтмотив повествования: «Наводнение и русский бунт, одинаково бессмысленные и беспощадные… Можно ли их избежать, если мы хотим, чтобы Медный всадник и дальше стоял над Невой?» *** «Весь „Медный всадник“ написан как иллюстрация к двум строчкам из элегии Мицкевича: „Царь, за твои грехи заплатят самые малые и самые невиновные“. *** «Наводнение по Пушкину – это бунт болота против гранита». *** «Медный всадник» содержит массу едких намеков на бездействие царя. Единственное, что царь сделал в поэме – вышел на балкон и сел». *** «Для Пушкина город на болоте – это та государственность, на которой мы воспитаны». *** «Русская государственность обречена давить, русская масса обречена бунтовать. Такова исходная коллизия „Медного всадника“. *** «Главный герой, бедный Евгений – и есть высшая цель происходящего. Все, что происходит, ужасно, но происходит оно только для того, чтобы маленький, рябоватый, всегда криво одетый, уже похожий на Акакия Акакиевича Евгений в какой-то роковой момент своей жизни ненадолго оказался равен царю». *** «В „Медном всаднике“ звучит и тема безумия, которая у Пушкина всегда означает прорыв в новую реальность, прорыв в будущее, счастливый прорыв!» *** «Безумие Евгения – и есть прорыв мелкого чиновника, который никогда ни о чем не мечтал, кроме укромного домика и „внуки нас похоронят“. Это ничтожное, ни на что не претендующее существо задолго до „Шинели“ становится величественным в момент безумия». *** «Вопрос, который пытается решить все пушкиноведение почти уже двести лет, это „Почему Петр гонится за Евгением?“

Подробнее

Роман стал очень актуален именно сегодня, ведь Клим Самгин – тип самодовольного русского интеллигента, вечно критикующего всех, но категорически неспособного ничего изменить. Почему Горький поменял название романа, вначале называвшегося «История пустой души»? И почему Горький никак не мог закончить главный роман своей жизни? ***** «Жизнь Клима Самгина» – книга, которая, по мнению Горького, должна была его обессмертить, а по мнению других людей, оказалась самой катастрофической неудачей его писательской биографии. ***** Я читал «Жизнь Клима Самгина» тогда, когда и надо его читать – в 15–16 лет. Когда эта книга воспринимается как одно из самых напряженно-эротических произведений в русской литературе. ***** Читая «Жизнь Клима Самгина», как бы глотаешь гранату. Роман с отрицательным протагонистом – большая редкость в мировой литературе. ***** Написать книгу, стержень которой составляет отрицательный герой – задача безнадежная. Разоблачая чужую жизненную катастрофу, приходишь к двум выводам: а) ты написал о себе и б) такова всякая жизнь. ***** Перед нами проходит галерея уродов. Горький писал ее с отвращением. Мы читаем ее с наслаждением, потому что мы на фоне этой галереи – очень ничего. ***** «Жизнь Клима Самгина» – очень приятный роман еще и в силу того, как он лаконично написан.

Подробнее

Лекция о самом таинственном и недооценённом романе великого писателя, о его предпоследней книге – «Подросток». В этом романе Достоевский высказал свои самые заветные мысли о русской молодежи. «Все подростковые исповеди 20 века, все романы о том, как молодой человек входит в общество и пытается в нем утвердиться, вышли из „Подростка“. Достоевский первым открыл художественный хаос, громоздящийся в голове подростка», – считает Дмитрий Быков. *** «Некрасов долго придумывал форму комплимента, который нужно сказать по поводу „Подростка“. И, наконец, прекрасно зная натуру Достоевского, пожимая ему руку, глубокомысленно заметил: „Федор Михайлович, очень может быть, что книга плохая. Но у Тургенева с Толстым все одно и то же. А у вас каждый раз плохо, да по-другому“. *** «Из романа „Подросток“ получился величайший роман 20 века „Над пропастью во ржи“. Тип героя, сумбурность его поведения, страсть к побегу, жалость к людям, ненависть к женщинам, лихорадочность изложения и, как выражается Селинджер, „вся эта давидкопперфильдовская муть“ – все это, безусловно, от Достоевского». *** «Достоевский стал великим учителем всей детской и подростковой прозы, в том числе и советской». *** «Иногда не надо писать великий роман. Иногда, чтобы эпоха осталась в тексте – текст должен быть плохим». *** «Все знают знаменитую левинскую констатацию: „У нас все переворотилось и только еще укладывается“. Так вот, „Анна Каренина“ – про то, как укладывается. А „Подросток“ про то, как переворотилось». *** «Все монологи героев „Подростка“ построены по одному простому принципу: „Я не в том смысле, что… А впрочем, и в том смысле тоже!“ *** «У Достоевского хороший правильный роман пишется примерно через раз». *** «Художественная практика Достоевского – это когда в повествовании нет ни смысла, ни логики, ни художественной связи, а есть безумно яркие картины, которые врезаются в память и над которыми рыдаешь, несмотря ни на что». *** «Достоевский пытался как-то подобраться к Толстому. То у него идиота зовут Лев Николаевич, то жену Макара зовут Софья Андреевна». *** «Некрасов очень часто служил источником вдохновения для Достоевского. Достоевский же брал свое, где хотел. И всегда брал то, что плохо лежит. А то, что лежало у других, всегда казалось Достоевскому лежащим плохо. Так, сон Раскольникова он взял у Некрасова». *** «В „Подростке“ впервые установлена связь между общественным, социальным хаосом, между незаконченностью общественного развития и семейным адом». *** «В государстве абсурда, незаконченных реформ и несформулированных ценностей не может быть морали и не может быть семьи. И поэтому странный, сложный, болезненный роман „Подросток“ – гениален. Ведь он первым определил эту связь».

Подробнее

Для русского самосознания и русской литературы Некрасов, человек хитрый, непоследовательный и грешный, сделал очень много. Вся его «безнравственность» была способом довести до максимума эмоциональный диапазон, возненавидеть себя и над собой в конечном итоге взлететь. Некрасов был железный профессионал, расчетливый и умелый редактор журнала «Современник». У него учились все будущие русские редакторы, ибо традиция перекрывания кислорода в русской общественной жизни сильнее всякой другой!. ***** Такие несхожие поэты как Блок и Бродский в равной степени поэтические потомки Некрасова. ***** На похоронах Некрасова при словах, что в русской поэзии он стоит рядом с Пушкиным и Лермонтовым, студенты кричали: «выше! Выше!» Я бы крикнул: «очень близко!» ***** Некрасов ушел из жизни с точным пониманием того, что терпеть хуже, чем восстать, что терпеть подлей и разложительней. Некрасов больше других потрудился над тем, чтобы терпеть нам надоело. ***** Некрасов непривычен читателю поэзии, как Бодлер, как Верлен с их внезапной эстетикой безобразного. ***** Некрасов – это торжество самой невероятной, детской, младенческой сентиментальности в сочетании с жесткой, едкой, ипохондрической иронией.

Подробнее

«Пока есть Россия, есть и этот жанр, изобретенный Щедриным, реанимированный Горьким и посильно обновленный вашим покорным слугой. Предлагаю вам свою скромную хронику рубежа веков. Кто-то вспомнит о тех временах с содроганием, кто-то с умилением, а я – со смесью умиления и содрогания, которую иногда еще называют катарсисом.» Дмитрий Быков

Подробнее

Написанные в лучших традициях Салтыкова-Щедрина, сказки Дмитрия Быкова объединяют вместе всех героев современной России. Автор излагает новейшую историю политической и общественной жизни России в жанре политической сатиры.

Подробнее

Ильф и Петров собирались написать третий роман и даже придумали для него название «Великий комбинатор». Но он так и не появился на свет. «Видимо, наш юмор иссяк, ибо юмор – это слишком тонкое вещество», – писал Петров в книге об Ильфе. Это, разумеется, эвфемизм, прятки. Книга не осуществилась по другим, гораздо более серьезным причинам. Не следует сводить их к переменам времени. Каким мог бы быть третий роман об Остапе Бендере, мы вместе будем выяснять на лекции. Ильф и Петров ушли из активного читательского обихода по двум причинам: 1) старшему поколению они известны наизусть; 2) половина реалий, описанных в романах – утрачена навсегда. *** Для Ильфа и Петрова было абсолютно неожиданным появление в их литературе Остапа Бендера, сочетающего в себе черты странствующего рыцаря и благородного жулика. *** И «Двенадцать стульев», и «Золотой теленок» при всей их трагической серьезности ни что иное, как пародия на всю русскую литературу. *** Остап Бендер, странствующий жулик, стал главным героем советской литературы. Человек с гимназическим образованием, успевший хватануть досоветской действительности и теперь болтающийся по Советскому Союзу и обделывающий свои тусклые делишки… И все потому, что он единственный, в ком осталось человеческое. На фоне нелюдей 20-х годов пошляк Бендер так мил, так человечен! *** Бендер – это последний привет из русского Серебряного века. Он его классический персонаж: женолюб и любимец женщин, бродяга и авантюрист. Он разговаривает цитатами из «Нивы» и «Чтеца-декламатора». Он из тех гимназистов, из которых происходили дореволюционные одесские гимназисты Ильф и Петров. *** Бендер – медиатор, посредник между новым и старым миром. Но у него есть вторая миссия, довольно страшненькая. Он помогает советской власти в истреблении бывших в награду за то, что она будет его терпеть. *** Уже истребленных и обманутых «бывших» он доламывает до конца. Но делает это так очаровательно, что они сами готовы в этом поучаствовать. *** При всем обаянии Бендера типологически этот герой именно волк. *** С этикой в дилогии Ильфа и Петрова очень серьезные проблемы. Бендер – это обаятельное зло. Он пришел за тем, чтобы отнять у бывших людей последнее ситечко. Последнюю деталь, напоминавшую о старом быте. «Этика была отменена. Мы не знали где добро, а где зло. Вместо этики у нас была ирония», – повторяет Петров в своей книге «Мой друг Ильф». *** В мире «12 стульев» и «Золотого теленка» господствует молодой здоровый цинизм. «Служил Гаврила хлебопеком» – это злейшая пародия на Маяковского и ЛЕФовскую идею постановки литературы на пользу жизни. И Хина Члек совершенно недвусмысленно отсылает к Лиле Брик. *** Великолепная свобода Бендера, в том числе свобода от морали и нравственности – это единственное, что можно противопоставить советской действительности. Ни диссидент, ни интеллигент, ни мученик при столкновении с ней ореола не сохраняет. *** То, что советская власть делает с интеллигентом, показано на примере Лоханкина: «Может, когда меня порют, в этом и есть сермяжная правда?» *** Не будет большим преувеличением сказать, что молодые Ильф и Петров глубочайшим образом презирали советскую интеллигенцию. *** Первый вариант судьбы Бендера в третьей книге – это его дьяволизация, переход в мистическую плоскость. *** Чем мог бы заниматься Бендер во второй половине 30-х годов? Он мог бы работать по своей первой профессии – то есть стать хорошим, положительным чекистом. Бендер всегда переходит на победившую сторону. *** Третий роман о Бендере – это либо «Мастер и Маргарита» или, как ни странно, «Эра милосердия» Вайнеров. *** Есть и третья возможность реинкарнации Бендера. Это Штирлиц. Бендер – по природе своей медиатор, и он очень хочет побывать за границей. И он может побывать за границей, оставаясь при этом нашим. Бендер – идеальный разведчик. Что роднит Бендера со Штирлицем? Многое. Неотразимая мужская привлекательность. Оба они неоднократно воскресали из мертвых. И самое главное – в финале своей карьеры Штирлиц попал туда, где все в белых штанах. В Латинскую Америку. *** В третьем романе о Бендере должна была появиться женщина. Это должна была быть такая «девушка Бонда». Но рядом с Бондом всегда может быть девушка, а Бендер занимается любовью по необходимости. У него другие приоритеты. *** В третьем томе рядом с Бендером должна быть абсолютная злодейка, которая, в конце концов, его обставит. Чтобы свое последнее поражение он потерпел от женщины.

Подробнее

Лекция о том, как читать самую вредную книгу русской литературы. Дмитрий Быков утверждает, что «Обломова» надо не читать – «Обломовым» надо пропитываться. Это психологический роман, который действует как наркотик. С помощью тонких, сложных приемов Гончаров не описывает состояние Обломова, а погружает в него. В полусон, в невроз – когда нужно встать, а вы не можете; когда пора что-то делать, а вы не понимаете как. *** «Психоделическая прелесть романов Гончарова в их многословии, которое погружает читателя в транс – когда он полуспит-полубодрствует, не может сопротивляться и воспринимает текст целиком, уже не обращая внимания на отдельные слова». *** «Роман „Обломов“ написан о том состоянии, когда надо вставать в школу, кругом темно и холодно, а ты лежишь под теплым одеялом и говоришь себе: „Ну, еще пять минут“. *** «Как это часто бывает, берешься за роман, чтобы справиться с проблемой, а под конец начинаешь эту проблему любить… Так произошло у Гончарова с „Обломовым“. *** «Все творчество Гончарова – это сага о том, как люди делают что угодно, кроме того, что нужно».

Подробнее