LITMIR.BIZ

      У Победы лицо не девчоночье,

      а оно как могильный ком.

      У Победы лицо не точеное,

      а очерченное штыком.

      У Победы лицо нарыдавшееся.

      Лоб ее как в траншеях бугор.

      У Победы лицо настрадавшееся —

      Ольги Федоровны Берггольц.

      Мы удобряем воду для цветов

      раздробленным в крупу пирамидоном,

      но мир уже с ума сойти готов:

      наушники надели помидорам.

      Им сразу удается растолстеть

      до веса в килограмм

                                      и даже свыше

      от удобренья стереокассет,

      Чайковского на жирных грядках слыша.

      Пускай вкушает музыку томат,

      пока он сам под музыку не скушан.

      Пускай растет,

                             коммерции послушен:

      так вот в чем польза «Аппассионат»!

      Так вот какая польза даже в мессе:

      чтобы томаты прибавляли в весе.

      Когда смакуешь ты томатный сок,

      в нем Шуберт заключается, —

                                                       усек?!

      На помидор надев колечко лука,

      венок ты возложил к надгробью Глюка.

      Томатной пастой заправляя борщ,

      лицо

             от звуков Моцарта

                                           не морщь!

      И, полные сознанья правоты,

      решая,

                кто поэты,

                                 непоэты,

      уже глядят надменно на цветы

      зарвавшиеся овощи планеты.

      И цедит помидору помидор

      во глубине консервативных грядок:

      «Твой Шостакович – это просто вздор…

      Побольше маршей…

                                     Был бы вмиг порядок!»

      Искатель выгод в смысле всех искусств,

      искусство выше всей торговой пользы.

      Ты сам,

                 как помидор,

                                      почти расползся,

      но лопаешься,

                             ибо тайно пуст.

      Ты можешь слушать Баха,

                                                соловья

      и Пугачеву

                        или Евтушенко,

      но страшновато,

                                если вижу я,

      что ухо – помидорного оттенка.