LITMIR.BIZ

      Шершавая, как избушка

      на ощупь, когда ни зги,

      мне нравишься ты, горбушка,

      за то, что бока жестки.

      Меня калачом не заманишь

      и царственным телом сдоб.

      Другим оставляю мякиш.

      Горбушку себе загреб.

      Хочу, чтоб всегда ощущалась

      среди кренделей-пустяков

      горбушечная шершавость

      у книжки моих стихов.

      Моя шея истончается

      от предчувствия беды.

      Человек ожесточается

      от конца своей звезды.

      В проверке вьюгой или мошкарой

      еще не выявляется герой.

      Надеюсь, мы себя не опозорим,

      когда настанет час проверки горем.

      Но высшему суду мы подлежим —

      проверке счастьем – нашим и чужим.

      Глобус шашкой при обыске рубит солдат,

      развалив его

                           от Кордильер

                                                 до Карпат.

      А другой

                     протыкает подушку штыком,

      перед обыском перекрестившись тайком.

      Циолковский

                            от горя и от стыда

      опускает глаза.

                               Его руки трясутся.

      «Я, Любаша, поверить не мог никогда

      в социальные революции…»

      Дочь уводят жандармы под крик воронья.

      Отступают куда-то все звуки.

      Лишь звучит с безнадежностью:

                                                          «Верую я

      в революцию – только науки…»

      Не напрасно в колючках калужских кустов

      вы,

           свой путь в бесконечность

                                                      прокладывающий,

      о бессмертии,

                            прыгая между крестов,

      в ухо смерти

                           кричите на кладбище.

      Год четырнадцатый настает.

      Крик «ура!»

      громыхает фальшиво и низко.

      Всем,

               готовящим Родины подлинный взлет,

      отвратителен взлет шовинизма.

      Константин Эдуардович,

                                              градом камней

      осыпает вас быдло,

                                     сбивает подножками.

      Учениц вы прикрыли крылаткой своей

      с молчаливыми львами-застежками.

      И под жирное

                             «Боже, царя храни!»

      к строгой башне,

                                 к светящимся безднам

      вы сквозь все черносотенные кистени

      ввысь уводите девочек в белом.

      Каждый мыслящий русский —

                                                        он в нации той,

      где

Скачать книгу