LITMIR.BIZ

Скачать книгу

авантюристов, желающих прикарманить себе твой подвиг. Более того, если история останется ничейной, то все политиканы и журналисты сочтут её общественной и ни Молли, ни твоя матушка, ни даже я не смогут приложить достаточно усилий, чтобы оказать им хоть какое-то сопротивление и спасти твой подвиг. Подумай об этом на досуге, а я пока подготовлю все бумаги, на случай, если ты согласишься, чтобы времени зря не терять.

      Генрих дотушил недокуренную сигару и, похлопав друга по плечу, устранился. Он посчитал молчание Рафаэля сродни согласию.

      Рафаэль весь дрожал, руки его с трудом поднимались и опускались. Он слышал скрип ступенек, по которым поднимался Генрих, и пение сверчков за окном. Губы его подсохли и стали розовее, утратив яркий оттенок красного. Если Рафаэлю и было что сказать, то он попросту не мог. Он устал. Устал не на шутку, такая усталость редко кем овладевает, когда ты не можешь сказать ни слова, не потому что тебе нечего сказать, а потому что ты просто не можешь и всё. Твои губы просто не в силах двигаться, твоё горло не может издавать звуки, твой мозг не хочет обрабатывать слова. Рафаэль устал. Он просто сидел в тёплой гостиной, сидел и понимал, что тело его так и продолжает мёрзнуть, а рядом нет ничего, что могло бы его согреть. В таком состоянии он и отключился, не уснул, а просто отключился. Как лампочка, которая перегорает, её ведь не выключают, так и тут.

      ***

      С момента, как Рафаэль дал Генриху согласие, прошло уже два дня. В дом успело войти и выйти до сотни человек, и он был рад, что его друг взял на себя ношу отказов. Рафаэля не интересовало, о чём они разговаривают и общаются, он просто сидел у окна и смотрел на всё холодеющую погоду.

      Небольшой красный лист кружился вокруг него уже с час. Ветер то подбрасывал его, то снова опускал, и так длилось, и длилось, и длилось.

      Генрих сильно уставал, он был занят на протяжении всего дня, Молли обижена на своего брата, а мать лежала наверху и не выходила из комнаты. Помыть и побрить Рафаэля, состричь ему ногти было решительно некому. Просить служанку было стыдно, она и так терпит много просьб, а ведь эта девушка не сиделка и по-хорошему ей стоит доплачивать за этот труд.

      Борода и шевелюра давно поседели, когти закруглялись, при желании можно было рассмотреть пробирающиеся по коже морщины.

      Дикий, хрипящий кашель отдавался в пустой затемнённой комнате на втором этаже. Кашель спускался по лестнице и чем ближе он был к гостиной, тем менее чётким оставался, в результате никто на первом этаже не слышал, как задыхался и томился Рафаэль.

      Генрих стоял у лестницы и обговаривал с очередным писателем будущий сюжет книги. Только подошедший журналист уже делился своими идеями, а от стола с закусками к Генриху шёл губернатор.

      Рафаэль упал и взялся за горло, его кашель не прекращался, было нечем дышать, подступало чувство рвоты, вот только организм был пустым. Он валялся на полу и, свернувшись, кашлял и кашлял, как кот, старавшийся отхаркнуть комок шерсти.

      Генрих к тому

Скачать книгу