LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Человек отвергает свою судьбу, а судьба все равно настигает его, только в еще более страшном образе. Олицетворением судьбы предстает в «Людмиле» ночной всадник, что под видом жениха является героине и увозит ее на кладбище. Рифма «Людмила» – «могила» полностью оправдывает себя: героиня, возроптавшая на Бога, гибнет. Опровергнуты ее слова, произнесенные в начале баллады в ответ на утешение матери: «Что, родная, муки ада? /… / С милым вместе – всюду рай». Не всюду… Но необычайно характерна сама готовность героев баллады оперировать лишь предельно высокими понятиями, соотнося свои беды с адом, а свои радости – с раем.

      И тем не менее мы читаем и перечитываем все эти ужасы и не испытываем безысходного страха. У нас захватывает дух, но одновременно мы ощущаем какой-то эмоциональный подъем, как будто не проваливаемся вместе с героями в бездну, а просто несемся на санях с крутой снежной горки.

      Какими же художественными средствами добивается поэт такого эффекта? Давайте внимательно перечитаем некоторые строфы баллады. А затем для контраста рассмотрим несколько эпизодов из баллады Павла Катенина «Ольга», которая была написана в 1816 году в пику Жуковскому. Но сначала – еще одна цитата из «Людмилы».

      «Где ты, милый? Что с тобою?

      С чужеземного красою,

      Знать, в далекой стороне

      Изменил, неверный, мне;

      Иль безвременно могила

      Светлый взор твой угасила».

      Так Людмила, приуныв,

      К персям очи преклонив,

      На распутий вздыхала.

      «Возвратится ль он, – мечтала, —

      Из далеких, чуждых стран

      С грозной ратию славян»?

      Какое ощущение остается у читателя от этой строфы? Ощущение яркого славянского колорита и в то же самое время – предельной неконкретности всех описаний. Краса – чужеземная. Но что это за чужая земля? О том не сказано. Сторона – далекая. Но какая именно? Неведомо. Взор – светлый. Но значит ли это, что у возлюбленного светлые глаза? Непонятно. В предпоследней строке вновь повторено: «Из далеких, чуждых стран». И опять ни слова о том, из каких… Для Жуковского главное – чтобы слова производили общее впечатление древности, напоминали о седой старине (какой именно, неважно). Поэтому появляются в балладе абстрактные, вневременные поэтизмы: «К персям очи преклонив», мнимые историзмы: «С грозной ратию славян…»

      Столь же расплывчаты описания второй строфы, если судить о них не с поэтической, а с сугубо «исторической» точки зрения:

      Пыль туманит отдаленье;

      Светит ратных ополченье;

      Топот, ржание коней;

      Трубный треск и стук мечей;

      Прахом панцири покрыты;

      Шлемы лаврами обвиты;

      Близко, близко ратных строй;

      Мчатся шумною толпой

      Жены, чада, обрученны…

      «Возвратились незабвенны!..»

      И здесь цель поэта та же – создать самое общее впечатление «времен минувших».

      И вот теперь самое время посмотреть, как эту же тему развивает поэт, бросивший Жуковскому «балладный» вызов.

Скачать книгу