Три сестры и Васька - Владимир Арсентьевич Ситников

Скачать книгу

милочку оставить

      На бессовестных людей.

      До Котельнича дорога

      Широка и торная,

      Наша братская могила

      Глубока и тёмная.

      Вспоминали об ухажёрах, вернувшихся с войны калеками. В утешение себе пели:

      Ой, девушки,

      Не будьтё гордоватыё,

      Любите раненых парней,

      Они не виноватыё.

      От имени парней подавал голос Серёга Огурец, военный подросток:

      Ой, девушки,

      Мы на вас и не глядим,

      Сами, девушки, подумайте,

      Одну траву едим.

      Огурцу казалось, что слишком смирную частушку он спел, и добавлял ухарской удали:

      Я по северу шатался,

      Полкотомки вшей привёз.

      Дома высыпал на лавку,

      Мамка думала овёс.

      Расхрабрившись, добавлял такую частушку, за которую откололось бы ему в сталинское время:

      К коммунизму мы идём,

      Птицефермы строятся.

      Ну а яица мы видим,

      Когда в бане моемся.

      А ещё хотелось Серёге объяснить, почему он никуда не уехал, а остался в своей Зачернушке, хотя звали его и в Сибирь, и на целину:

      Мой товарищ дорогой,

      Давай поделимся судьбой:

      Мне соха и борона,

      Тебе чужая сторона.

      Подавала голос самая пожилая зачернушкинская старуха – Акулина Арефьевна. А частушка у неё оказалась свежая, современная.

      Как на пензию живу я,

      Непонятно до сих пор.

      Хорошо, что есть картошка,

      Свёкла, лук и хренодёр, – а потом и она вспоминала притужное прошлое:

      Мы в колхозе работали

      С солнышка до солнышка.

      На горбу зерно таскали,

      А теперь – ни зёрнышка.

      Озорной задиристой Дарье не терпелось высыпать свои разухабистые коротышки-песенки, от которых брал смех даже самых степенных и смиренных бабок:

      Говорят, что я старуха,

      Только мне не верится.

      Да какая я старуха —

      Всё во мне шевелится, – басила Дарья и добавляла:

      Ух, ух, люблю двух,

      А гляжу – одна лежу.

      Пошла плясать, юбка съехала на задь,

      Дайте гасник подвязать,

      Дак я опять пойду плясать.

      Усердно топая, объёмистая, круглобокая расталкивала Дарья товарок:

      – Шевелитесь, девки. Не спать пришли. Там успеем выспаться-то.

      – Давайте долгую, волокнистую споём, – предлагала помолодевшая от пляски, раскрасневшаяся бабушка Луша и высоким голосом заводила:

      Тихо в поле, в поле под ракитой,

      Где клубится по ночам туман.

      Там лежит, лежит в земле зарытый,

      Там схоронен красный партизан.

      Волокнистыми называли такие песни оттого, что как льняное волокно, тянулись они долго.

      – Ой, Василисушка, спасибо. От души напелися, – благодарила её высокая костистая

Скачать книгу