LITMIR.BIZ

      На небе россыпь. Одна из звезд становится ярче, стремительно приближается. Несется прямо сюда!

      Ура! Меня встречают пришельцы – пришли за мной! С пришельцами я готов – прямо сейчас – хоть куда, на любой край Вселенной. Всё, что я пока еще помню, в их мире не будет иметь значения.

      «Э-э-й, я здесь! Давайте сюда! Сюда!!!»

      Позади ослепительного луча появляется красный огонек, и крестообразная махина, снижаясь, с ревом проносится надо мной: самолет идет на посадку в единственный на острове аэропорт.

      «Уважаемые репатрианты! Наш самолет приземлился в аэропорту имени Бен-Гуриона. Местное время 23 часа 17 минут, 16 июля. Температура за бортом 32 градуса по Цельсию. Добро пожаловать на историческую родину».

      С толпой новоиспеченных израильтян Макс вышел на площадку трапа. Обдало паром, и всё – одежда, волосы, кожа – моментально покрылось влагой. Темнота, туман, характерный свистящий гул аэродрома и, наконец, усталость – всё это сложилось в единое ощущение: словно он герой шпионского романа, прибыл в страну с миссией – опасной и важной. Его ждут приключения, а в конце – награда. И всё теперь зависит лишь от него.

      Ощущение быстро развеялось: сзади напирали, спереди перетаптывались затылки и спины. Но вскоре и вправду начались шпионские страсти: его направили в кабинет без номера.

      Человек в штатском говорил по-русски правильно, но с акцентом. Задавал вопросы, глядя в глаза. Его интересовали неожиданные вещи:

      – Вы говорите, что ваш отец проходил армейскую службу в музыкальном взводе. На каком инструменте он играет?

      – Ни на каком. Он писал сценарии для армейской самодеятельности… Насколько я знаю.

      – То есть он – писатель?

      – Он инженер.

      – Хорошо, пусть так.

      И вдруг – как удар в лоб:

      – Вы знаете, где находится здание КГБ в Ленинграде?

      Макс оторопел:

      – П… приблизительно.

      – Перед отъездом вас куда-нибудь вызывали, о чем-то просили? – Пристальный взгляд. – Не торопитесь, вспомните. Хорошенько – хорошенько – подумайте.

      Выдерживать взгляд становилось трудно, глаза слезились. Макс вроде бы точно знал, что сказанное к нему не относится, но поймал себя на том, что и вправду силится что-то вспомнить. И, кажется, вот-вот вспомнит…

      – Н… нет, – выдавил наконец он и кулаками потер глаза. – Точно – нет. Да, я уверен. Нет.