LITMIR.BIZ

      Аллея Керн…

      Возвышенные звуки

      пришли потом, когда он был один —

      здесь губы жадные, блуждающие руки…

      – Мой бог!..

      Как мог дожить он до седин,

      когда кругом так беспросветно скучно,

      и что другим полет его, размах…

      «Там, в 50, и тело непослушно,

      а здесь такое тело – прямо ах!

      Случится, что женюсь, заматерею

      и, верно, успокоюсь как-нибудь:

      дом, дети…»

      – Саша, назовут аллею

      когда-нибудь… – Мой бог! какая грудь!

      «Хотя бы 37, никак не боле,

      и славы не скопить на пьедестал…»

      Аллея Керн…

      «Тогда и с этой ролью

      смирюсь…» И шепот медленно стихал.

      Одежды – прочь! И в пропасть, и в паденье,

      всегда, как будто в самый первый раз!..

      Уже потом:

      – Грешим ведь…

      – Про запас —

      сначала опыт, от него – творенье.

      – А пишется?

      – Когда я с музой дружен,

      как вот сейчас, с лихвою.

      – Не спугни.

      Затем какой-то стол, какой-то ужин…

      – Не будет нагоняя от родни?

      – Нет, но пора.

      – Я провожу.

      – Приличней

      одной.

      – Ах, деревенский этикет…

      – Молва не врет – ты вправду фантастичен!

      – И о тебе узнает мир – не свет.

      Коляска у крыльца.

      – Прощай!

      – Прекрасно

      все было…

      – Да. Но больше не балуй!

      – Ты знаешь, Аня, обещать опасно…

      – Ах, ты наглец…

      Последний поцелуй.

      И вот ушла. Но в лунном обрамленье

      еще он долго контур различал.

      Уже шепталось «Чудное мгновенье»,

      где умолчал…

      Ах, разве умолчал!

      Вглядитесь – он опять живой и пылкий,

      и блеск в глазах в ответ на милый смех,

      вчитайтесь – снова встречи на развилках

      и взгляд не сверху вниз, а снизу вверх.

      Ах, разве умолчал! Опять свиданья,

      речей нескромных тайный шепоток,

      и руки! руки! (нет вам оправданья!),

      и сердца бешеного спущенный поток!

      И вновь взыграет страстью каждый мускул,

      покуда не прошла еще пора,

      и чувственность опять приняв за чувство,

      пробьется плоть на кончике пера.

      Аллея Керн…

      один… в тоске… в неволе…

      тебя за сладкий миг благодаря,

      еще он будет корчиться от боли,

      деля судьбу героев декабря.