LITMIR.BIZ

      Наверное, на второй или третий день, когда я рискнул отклониться от променадов и ощупью двинулся вдоль «гранде-канале» (хоть это и невозможно посуху, но речь не о движении по прямой), начал работу тот продуцирующий механизм, который, не доверяя фотопленке и тем более сетчатке, сам стал, как фотопленка, кратко и резко фиксировать всё, что я видел вокруг себя. В Венеции, где красота ab aeterno была культом, быстро становишься коллекционером вроде Дез Эссента. Но, доставая аппарат или записную книжку, я чувствовал себя вором. Казалось, венецианцы оглядываются и замедляют свой бег, чтобы спросить меня, как я собираюсь использовать их «фактуру». Не придется ли мне разделить участь четырех сарацин (тетрархов у Сан Марко), которые окаменели, пытаясь ограбить сокровищницу собора? Когда я вдруг забредал во дворец и встречал монументально растущего на возвышении стража (которого нельзя опознать по униформе, потому что одет он куда лучше меня), замечая на двери надпись: «No tourist, please», я их понимал. Какое кому дело, что палаццо Гримани (например)? Проходи, guarda e passa, как было сказано. А если в узком и длинном ущелье, предназначенном исключительно для одностороннего движения, столкнешься с вереницей, деловито спешащей к переправе, чувствуешь, что ты лишний в этом серьезном городе. Население здесь изрядное: школьников – стада, в час дня их, как скот, прогоняют по переулкам – на кормежку, а потом – в Академию. Тогда – берегись, забирайся в лавки, посторониться не удастся: сметут и оглушат. No tourist, please.