LITMIR.BIZ

      Будничная темница впускает в себя дневной свет выходных. Мне остро хочется причалить вместе с ним в природную гавань. Я прошу встретиться в парке. Он соглашается. Не сразу, но говорит «да». Мы договариваемся на 5.

      Я жду. Делаю то, что никогда мне не удается, и то, что сильно пугает меня. Ожидание является адским котлом, в который зловещий повар попеременно всыпает разные порции горя, злости, гнева, страха, отчаяния. Эти ингредиенты покрывают меня, лежащую на дне. А потом он разводит огонь…

      ***

      Пора уезжать. Наступило лето, а значит дом выталкивает меня. Мне не оказывается здесь места, летом мама не готова терпеть зимнюю привычную тесноту.

      Меня попеременно встречают то, огромный бабушкин дом, то крошечная комната в общежитии, в которой живет тетя, для которой дети не создают тесноты, а расширяют пространство жизни.

      Мама отвезет меня, я слишком мала, чтобы путешествовать в одиночестве, и вернется в свою суровую реальность, оставив меня в кругу заботливых родных. Ей кажется, что так будет лучше всем. Она убеждена, что я считаю также.

      Мы сидим в поезде. Нижние полки плацкартного вагона. Несколько часов я буду слушать умиротворяющий стук сердца железной дороги. Проваливаться в грезы, убаюканная его размеренным ритмом. «Тук тук, тук тук», я верю, что это безгранично доброе сердце.

      Мы ждем отправления, диктор уже предупредил всех оставаться в вагонах, как мама внезапно вспоминает, что ей нужно срочно позвонить соседям. «Я быстро», – говорит она и исчезает. Я замираю от ужаса. Сейчас поезд непременно тронется, и я останусь здесь совсем одна. Я проваливаюсь в этот ужас с головой, я не знаю, где мне выходить, у меня нет денег, я не смогу вытащить вещи, я не знаю, где лежат наши билеты. Я не дышу. Мне хочется бежать за мамой, но она сказала мне оставаться здесь, а ее слова пока еще священны для меня.

      «Пассажирский поезд 403 отправляется с первого пути», – диктор повторяет это несчетное количество раз. Меня разрезает пополам. Одна половина едет в пугающую неизвестность, за окном темнеет, мелькают деревья. Я не могу пошевелиться. В вагон входят все новые пассажиры, и никто не удивляется, что рядом со мной нет взрослого.

      Вторая половина прикована к окну, к дверям в вокзал, и высматривает маму. Поезд стоит на месте.

      Она говорит: «я знала, что он еще долго не отправится, его задержали на сорок минут! Ну неужели я бы оставила тебя одну?» Я до сих пор еду одна, растерянная, напуганная и покинутая. Я больше не слышу стука сердца мамы, его заглушает поезд.