LITMIR.BIZ

      Забывшая об имени народа,

      как человек, отрекшийся от рода,

      страна теряет имя и язык,

      который в ней и от нее возник.

      И языки чужие, у порога

      стоявшие с насмешкой и мечем,

      несут свои обычаи и бога,

      опустошая пастбище и дом.

      Когда же память прошлого святая

      стоит на страже вечной, охраняя

      что есть, что будет и что может быть,

      тогда стране – пускай она в печали,

      пускай ее пригнули и сковали —

      дано расправить члены и ожить.

      О прошлом память, точно вдохновенье,

      ведет на бой… нисходит – в тишине.

      Рисует мне мое воображенье

      ее крылатой, зрячей и в огне.

      Такой же, верно, и к нему впервые

      она явилась в таинстве ночном.

      Он юношей сгибался над столом,

      заправив свечи ярко-золотые.

      Бессонный шорох шарил и бродил

      той лунной ночью в усыпленном зданьи,

      когда невидных крыльев трепетанье

      он над собой с волненьем ощутил.

      И посвятил себя ее служенью,

      построив храм священному волненью

      ночной работы, шелесту страниц.

      Из давнего, не подчиняясь тленью,

      в него глядели вереницы лиц.

      И шевелились кости под землею,

      и обростали плотью, и вставал

      к нему разбойник из Карпатских скал,

      князь, венчанный короной золотою,

      а и рассказ отчетливой рукою

      он на страницах книг восстановлял.

      Так перед робким юношеским взглядом

      века вставали пробужденным рядом

      и выплыли на свет из темноты

      родной страны забытые черты.

      Привыкнув видеть битвы и победы,

      взгляд возмужал, оценивая беды

      и торжество и поруганье прав —

      стал остр и зорок, робость потеряв.

      Когда же мудрость – мирное сиянье

      вокруг его склоненного чела,

      мягча морщины, сединой легла —

      взгляд посетило внутреннее знанье, —

      последним взмахом светлого крыла

      окончилось тогда существованье.

      И были дни

Скачать книгу