Плавание продолжается… Воспоминания. Книга 2 - Юрий Григорьевич Орлик

Скачать книгу

и среди опусов их авторов (Эйнштейн, Солженицын, Бродский и др.) вполне находится место и роману. Для врагов же из ведомства Даллеса это был просто удачный повод и сильное информационное оружие, использованное в холодной войне против СССР, а на войне для них все средства хороши. Имя физика стоит первым в вышеприведенном ряду, как характерный пример уже столетней политики лжи и обмана, см. книгу: В. Бояринцев. Антиэйнштейн. Главный миф 20 в. 2005. (https://www.litmir.me/br/?b=121246&p=41).

      В очень сложной жизненной ситуации поэт проявил твердость и мужество – он всегда внутренне, а иногда и открыто, отвергал не только партийное давление, но и уговоры друзей, считая священным право писателя на свободное творчество. Более того – создается впечатление, что каким-то образом он внутренне понял или, возможно, догадался своим тончайшим эстетическим и моральным чутьем о чем-то грязном, что было скрыто за этой международной возней, причем это не исходило ни от СП, ни от ЦК, ни от собраний трудящихся и советской действительности – эту действительность поэт знал глубоко и в деталях, хотя и не описывал ее в романе. Ведь официально Страна открыла ему двери на выезд, сын Евгений стал бы опорой на Западе, средств от гонораров был бы вагон и маленькая тележка, даже не понадобилась бы предложенная искренняя помощь Хэма, но..... не поехал (через короткое время в 70-80 гг. с этим лозунгом, украденным у 1-го и то же Юрия и превращенным в скверный анекдот, укатили тысячи и миллионы «наших»…).

      Пастернак же неоднократно в стихах высказывал свое мнение о том месте, которое является его пристанищем, и этим показал, что идея «наших» «земля везде тверда» – не его.

      Вот оно – его место и судьба и гениальному переводчику была совершенно ясна вся важность оригинала:

      Мечтателю и полуночнику

      Москва милей всего на свете.

      Он дома, у первоисточника всего,

      Чем будет цвесть столетье.

      И наверняка для него было важнее чувство общности со своим великим народом, о чем он записал еще в предвоенные месяцы:

      .....

      Превозмогая обожанье,

      Я наблюдал, боготворя.

      Здесь были бабы, слобожане,

      Учащиеся, слесаря.

      В них не было следов холопства,

      Которое кладет нужда,

      И новости и неудобства

      Они несли как господа.

      Рассевшись кучей, как в повозке,

      Во всем разнообразьи поз,

      Читали дети и подростки,

      Как заведенные, взасос.

      ........

      Потомство тискалось к перилам

      И обдавало на ходу

      Черемуховым свежим мылом

      И пряниками на меду.

      Действительно, что важнее – полное западное благополучие или эта доброта теплой душевной сопричастности? А ведь в 1958 он уже знал, что некоторые из персонажей стиха клеймили его на собраниях и в письмах в газеты…

      Еще один сосед по даче К. Паустовский отмечал одну из замечательных особенностей в характере подлинных литераторов

Скачать книгу