LITMIR.BIZ

      Он долго строился, железный,

      запасный этот путь. Давно.

      Ржавели рельсы бесполезно.

      И мокло шпальное бревно.

      И только птицы прилетали.

      Бродили важно среди шпал.

      В какие брошенные дали

      он звал? А может быть, не звал?..

      Но вот однажды загудело,

      невнятный выдало мотив.

      И по нему большое тело

      пронёс живой локомотив.

      Потом по пригнанным суставам,

      не сразу робость одолев,

      состав затрясся за составом.

      И лист осыпался с дерев.

      И стали явственней на запах

      железо,

      масло

      и мазут.

      Шли на восток и шли на запад.

      Куда везут?

      Кого везут?

      Кричали птицы раздражённо.

      Бросались вслед – не отставать…

      Сияли рельсы

      воскрешённо,

      не успевая

      остывать…

      Малыш выходит в солнечное утро.

      Он ловит пух,

      смеётся стрекозе.

      Он стёклышки разглядывает мудро.

      Машину открывает на шоссе.

      Он встретил червяка – и озадачен.

      Пёс зарычал – и он уверен: съест.

      Гроза упала молнией – и с плачем

      Малыш бежит в спасительный подъезд

      Дождь кончился – и он уж солнцу предан,

      его тепло и ласку обретя.

      Он маленький язычник. Дальний предок

      мой – и опять же – кровное дитя.

      Его лицо, как мамино, лучится.

      Нахмурится – отцовские черты.

      И только бы беде не приключиться…

      Доверчив он. С неузнанным на «ты».

      Пройдут и сто, и тысяча, и вечность.

      Но будут повторяться без конца

      и страх,

      и любопытство,

      и беспечность,

      на мать похожесть

      или на отца…

      Вот он ползёт, мой сын, моё созданье.

      Вот синим взглядом маму узнаёт.

      Вот колкость слова пробует гортанью.

      И с четверенек медленно встаёт.

      Он держится ещё за подоконник.

      Ещё боится грома и огня.

      Дикарь, язычник, доброты поклонник.

      Через меня и – дальше, сверх меня…

      Бывали глаза узкими.

      Бывали – речкой в разливе…

      Бывали глаза грустными.

      А стали – злыми.

      А после, когда оттаяли,

      когда подобрели,

      неожиданно видно стало,

      что – постарели…

      Такая тишина здесь и замедленность,

      и родственность живущих, и приветливость,

      и солнечной сосной пропахший дом,

      и стало – улицей. И верится с трудом,

      что где-то есть суровые заданья

      и полигонов мрачный колорит,

      и трудные минуты ожиданья,

      и

Скачать книгу