Обручник. Книга вторая. Иззверец - Евгений Кулькин

Скачать книгу

может, отчасти оттого, что там ждала новая бытовая неустроенность.

      Какая уже по счету!

      И вдруг Коба увидел грача. Обыкновенного, как все грачи на свете. Но чем-то родным, наверно оттого, что был так, как и Коба неприкаян. Тоже, видимо, недоумевающий, откуда эта лояльная перемешка снега с дождем.

      Хотя сейчас, кажется, разыгралась настоящая метелица.

      А декабрь-то – месяц «сродный» – мог бы быть чуть помягче.

      Ведь Юг же…

      И может, заметив, что человек переживает не лучшие для него минуты, грач вдруг убрал свою ерошность, даже, кажется, встрепенулся. И почти победоносно крикнул.

      Словно отдал какой-то приказ.

      А, может, так оно и было.

      Ибо в тот же момент ветер внезапно угомонился. А потом и совсем стих.

      И где-то в кустах, сперва только взвозившись, а потом подала и голос синица.

      Словно полосатый шлагбаум, протянула свой полет сорока.

      И именно сорока потянула за собой строчку за строчкой, чтобы восстал и еще один нечаянный поэтический образ:

      Когда приподнимаясь над Вселенной,

      Мой разум вдруг нечаянно поймет,

      Что все на свете заряжает тленьем

      Отчаянный какой-то идиот.

      Понять какой не может без подсказки,

      Что мир не просто вечная лохань.

      Та, перед которой с бабкой дед из сказки

      Искали правды золотую грань.

      Что все на самом деле зло и тонко,

      И в неизвестности растворно,

      Как чачи озорная самогонка,

      Так выдержкой томленое вино.

      Он откинул башлык и пошел вон из парка. Который – к тому же – заворожено молчал.

      20

      «Если ваше сиятельство соблаговолит мне, Громославу Тихоне, уделить самый мизерный отрезок жизни…»

      Он остановил скрип пера, поскольку ужаснулся, так как действительно должен отнять у гения не столько его, явно недосужее время, но похитить ту часть жизни, которая, вообще-то, принадлежит вечности.

      Значит, намек на это более, чем неуместен.

      А что уместно?

      Остаться в полном безвестии? Ведь говорят, что секретарь Толстого Чертов или Чертков, записывает каждого посетителя, с которым соблаговолит беседовать Лев Николаевич.

      И Громослав никогда не признается, что не очень в восторге от творчества Толстого.

      Но его прельщает слава Льва Николаевича.

      Беспримерная и безукоризненная, даже какая-то фанатическая.

      Толстого знают люди, которые не прочитали ни строчки из его творении, а то и вовсе необученные грамоте.

      Один крестьянин ему сказал так:

      – Вы облако видите?

      Громослав угукнул.

      – Оно на обуклеченную голову похоже.

      Он поворотился в другую сторону.

      – А вот видите, какая расхристанность?

      На этот раз под указательный палец крестьянина попала туча.

      – Так вот эта туча напоминает волохатость Толстого. Облако просквозит, и нет его. А туча дождичком опустится. Оплодородит землю.

      Теперь Громослав

Скачать книгу