Примечания
1
Ярким представителем данного подхода выступал О.А. Красавчиков. – См.: Советское гражданское право. В 2 томах. М.: Высшая школа, 1985. Т. 1. С. 461. Вместе с тем в современной юридической литературе представлен и другой подход, согласно которому, обязательство представляет собой простую правовую связь, состоящую из одного субъективного права и корреспондирующей этому праву субъективной обязанности. См., напр.: Соломин С.К., Соломина Н.Г. Прекращение обязательства по российскому гражданскому праву: теоретический очерк. М.: Юстицинформ, 2014. С. 4.
2
На протяжении почти ста лет мы являемся свидетелями стабильности конструкции гражданско-правового обязательства, одинаково воспринимавшейся на различных этапах совершенствования отечественного гражданского законодательства, с той лишь разницей, что в ГК РСФСР 1922 г. существо обязательства раскрывалось через субъективное право кредитора, а не субъективную обязанность должника, как во всех последующих кодификациях. Так, в ст. 107 ГК РСФСР 1922 г. имела место норма следующего содержания: «В силу обязательства одно лицо (кредитор) имеет право требовать от другого (должника) определенного действия, в частности, передачи вещей или уплаты денег либо воздержания от действия». Однако уже в ОГЗ СССР и союзных республик 1961 г. нормативное предписание части первой ст. 33 гласило: «В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности». Именно подобная трактовка обязательственной связи оказалась наиболее удачной и без каких-либо изменений была воспринята ГК РСФСР 1964 г. (ст. 158), ОГЗ СССР и республик 1991 г. (п. 1 ст. 57), а затем и ГК РФ (п. 1 ст. 307).
3
См., напр., G. Mousourakis, Fundamentals of Roman Private Law. Springer-Verlag Berlin Heidelberg, 2012. P. 183. Римское частное право отрицало возможность участия третьего лица и на стороне кредитора, в частности, это выражалось в недопустимости заключения договора в пользу третьего лица по принципу alteri stipulari nemo potest (никто не может получить стипуляционное обещание в пользу третьего лица). Как отмечали И.Б. Новицкий и И.С. Перетерский, это правило следует из древнего принципа ut unusquisque sibi adquirat quod sua interest; ut alii detur, nihil interest mea (пусть каждый приобретает для себя то, в чем именно он имеет интерес; мне дела нет до того, чтобы другому было дано). – См.: Римское частное право: Учебник / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. М.: Зерцало, 2012. С. 352. Указанный подход сохранялся в римском частном праве вплоть до второй половины первого тысячелетия. Позже господство кредитора над должником стало
