LITMIR.BIZ

Скачать книгу

пространству лишь скоропись недопись борзопись рукопись подпись

      и последнюю фотокарточку… страшно… лежим в можжевельнике… это весенний блюз

      аперитив из печали и нас… он еще не созрел но уже как мерещится Отпит

      непонятно каким и зачем… я люблю тебя… странно? … да, странно, но я люблю…

      …мы лежим… и до боли приятны секунды не-ожиданий каких-то не-встреч

      и тем паче приятней, что все завершилось… осталось немного… и дважды

      нет не выйти живым из теченья… (и вряд ли – войти…) и опричь твоих плеч

      у меня больше нет… мы лежим… умираем… я самый счастливый из всех журавлей не-бумажных…

      Общее впечатление ясно. Теперь – по слогам.

      …мы лежим в можжевельнике…

      Вот уже и первое «стоп». Что, кроме привлекательной звукописи, содержит данное словосочетание? Каюсь, в можжевельнике не только никогда не лежала, но даже в глаза оного не видела, и знакома с ним почти исключительно по словарям, откуда: можжевельник – хвойное дерево или кустарник семейства кипарисовых. Кипарис, правда, представляю, логически помыслив, можно предположить, что непосредственно в хвойном представителе этого семейства лежать затруднительно. Возможно, автор имел ввиду притулиться в зарослях, где-то под молодым кустиком, но, покорно прошу прощения, тогда пусть бы и позиционировал – в зарослях, либо – не в можжевельнике, а среди такового. От можжевельника обобщающего понятия, типа «ельник» от ели, вроде бы не образуешь.

      …дышим последней минутой под этой доверчивой просинью…

      Доверчивость всегда казалась мне проявлением психики живых существ. Чтобы быть доверчивым, необходимо иметь способность верить. Как можно наделить этим свойством просинь неба? Разумеется, одушевленные пейзажи – один из определеяющих факторов поэзии Жумагулова, но не до такой же степени. Скажем «нет» оголтелому антропоморфизму! Вообще же, и «последняя минута» тоже логически ничем не оправдана – лирические герои разглагольствуют еще минимум три минуты и две строфы. Как раз – типичный пример «необязательных слов», энергетического провала в тексте, который щедро продолжается столь же рефлексивной необязательностью:

      …тихо спорим о том что наверное трудно уснуть если страх не проснуться присутствует…

      В сущности, вместо этой строки в тексте может стоять любая другая, упоминаться все, что угодно – и это не нарушило бы ощущения плотности и целостности (вернее, их отсутствия). Такая легкость строк к взаимозаменяемости для меня – очень скверный признак относительно качества стихотворения, в котором, идеально, должно быть невозможно вырезать (и музыкально, и смыслово) ни единого слова, не оставив кровоточащей раны. Здесь же вторую строку можно без особого ущерба заменить практически любой нижеследующей.

      Однако далее автор берется за ум, решаясь

Скачать книгу