Скачать книгу

как с белых яблонь дым. Как обычно поутру мне хотелось курить и материться. Но была ведь нежность – редкий товар в магазине моих дней. Была в Наде доброта, была в ней ласковость. И я улыбался.

      – Ну всё. Не сюсюкай со мной, – попросила девочка, для порядку возводя между нами дистанцию; наверное, я хорош был в роли целебной игрушки, но подругам показывать меня она бы постеснялась: я не имел привычки демонстрировать маскулинность, называя любовниц шкурами и сучками, как сейчас принято.

      Надя, ещё не вполне проснувшаяся, достала свой телефон новости читать.

      – Представляешь, укрофашисты Славянск взяли!

      – Вот суки, – только и нашёл я, что ответить.

      Сели завтракать. Надя приготовила что-то вроде фруктовой каши. Каша была хороша.

      – Спасибо, Иван Андреевич! Ты меня спас, родной.

      – Это тебе спасибо! Мне не за что.

      – Я хочу тебя наградить. Хочешь косячок?

      – Нет, спасибо. Мне к пациенткам ещё.

      – Может быть, дорожку?

      – Пожалуй, откажусь.

      – Ты, главное, кушай – кушай!

      Она испытывала ко мне что-то вроде материнского инстинкта; мне тоже по-братски перманентно хотелось о ней позаботиться.

      – Я подамся, Надя. Мне пора в женскую консультацию.

      – Вечером заскочишь ко мне после работы?

      – Я постараюсь. Я позвоню.

      Фруктовая каша была действительно хороша, но мой организм отчего-то не воспринимал всё сладкое. Быть может, мне чисто эмоционально-эмпатийно передались токсикозы моих пациенток. Принимаю гестоз на себя! У метро меня вырвало. Иисус Христос страдал и Иван Андреевич страдает вослед за ним, как и все мы страдаем, страдаем страдой жизни; вся жизнь – страдание, но в этом и радость от жизни. Неуверенность в членах и спонтанная рвота – вот что преследовало меня всю жизнь. Меня тошнило от жизни, как от сладкого – будто бы выворачивало наизнанку от вида мимо проходящих мнимо счастливых очередных покорителей столицы и их улыбочек; они все успешно забыли, что их жизни – лишь тень от билборда рекламы очередного супермаркета. Я стал писать и думать о людях плохо лишь из-за того, что всегда верил в людей и ждал от них большего. Однажды мне сказали, что мой цинизм оттого, что я мало верю в Бога; я же ответил, что мой цинизм оттого, что я, к сожалению, слишком верю в человека. Но человек меня как социальное явление лишь разочаровывает. Я ненавидел людей, потому что мне их было жаль – я видел в глубине каждого из прохожих нераспустившийся бутон гениальности, а на поверхности оказывалось лишь поминутное бестолковое желание есть – не до состояния сытости, а до переедания, до пресыщения. Je connais les genes: tout ce qui ne concerne pas directement leurs propres, leur estomatic, n’existe tout simplement pas pour eux!8 Все они хотели больше жрать – наверное, лишь для того, чтобы больше срать…

      Началась смена. Сей длинный выводок, сей список журавлиный… Я список поступлений прочёл до середины. Были разные женщины: от беременных

Скачать книгу


<p>8</p>

Мне известна их генетика: все, что непосредственно не касается их, например что-то эстетическое, просто не существует в их представлении! (фр.)