Я как Единое. Сущность христианства и его судьба. Часть II. Истоки - Александр Ерохов

Скачать книгу

более развитая форма всё той же индивидуальности. Живая душа общности – а в Древнем Египте это было проявлено особенно резко – гармония взаимодействия трёх составляющих: интеллектуальной элиты, управленческой знати и трудящихся масс. Гармония мысли, воли и тела. Нарушения гармонии – диссонансы – умерщвляют душу. Но преодоление этих диссонансов, напротив – животворит её. Диссонансы между тремя составляющими и преодоление этих диссонансов – и есть та энергетика, которая питает становление, дарует жизнь индивидуальности. Но гармония, застывшая в своей монументальности, рассыпается в прах, гармония, утратившая способность вырабатывать диссонансы и преодолевать их, есть смерть. Диссонансы между уровнем развития сознания трёх составляющих общности Египта и процессы преодоления этих диссонансов проявлены в его истории как периоды процветания и периоды катастроф. Периоды сублимации воли общности в индивидуальной воле фараона и периоды смут, когда волеизъявление общности рассыпается в множественность эгоцентричных устремлений.

      Четвёртое тысячелетие до н.э. – это период высвобождения сознания из скорлупы архаичности10. Индивиды, осознавшие общность как явление, как силу, способную сохранять себя во времени, отождествляли себя с этой общностью и тем самым пробуждались к рассудку, к первой его ступени – групповой идентичности. Они осознают мир как противостояние «мы» и «они». Именно эти индивиды становились зародышем элиты – и управленческой, и интеллектуальной. Их воление было всецело направлено на сохранение этой общности, поскольку их самоощущение полностью сливалось с общиной: сохраняя общность, они сохраняли собственную самость. Это воление неизбежно проявлялось вовне как насилие над соплеменниками, насилие над массой, всё ещё пребывавшей в плену полуживотного состояния, в плену архаики. Только насилие – насилие внешнее, над соплеменниками, или внутреннее насилие, насилие над самим собой, – может оторвать внимание архаичного человека от сиюминутной потребности, потребности в пище, в наслаждении, в праздности. Внутреннее насилие над самим собой, обретение власти над самим собой, порождает первичную элитарность. Но только внешнее насилие может заставить архаичного человека возделывать поле или рыть оросительный канал. И это же внешнее насилие постепенно вырабатывает в архаичном человеке способность контролировать себя, заставлять себя совершать действия, направленные на достижение отдалённой, не сиюминутной, цели, то есть способствует его выходу из состояния архаичности, выковывает его волю, поскольку воля это и есть осознанное устремление к отдалённой цели. Воление элит вырастило кристаллы многочисленных земледельческих общин, способных сохранять себя как индивидуальность в окружении таких же общин-индивидуальностей на всём протяжении нильской долины. Но для того, чтобы эти кристаллы были собраны в единое ожерелье, необходима была

Скачать книгу

<p>10</p>

Основной признак перехода от архаичности к рассудку – изменение содержимого погребальной утвари. Архаичное сознание ещё не отделяет мир мысли и сновидений от мира реальности, для него это один, единый, мир. Для архаичного сознания переход из мира реальности в мир мысли в момент смерти – это своеобразный возрастной переход: образ умершего по-прежнему воспринимается в мысли, он является во сне, его существование продолжается в восприятии живущих, это существование точно так же, как и существование реальное, требует питания и бытовой оснащённости. Человек архаичный снабжает погребение всем необходимым – от еды до предметов быта. По мере осознания раздельности мира мысли и мира реального человек архаичный становится человеком рассудочным. Сомнений в существовании загробного мира нет, этот мир существует, поскольку он воспринимается, но это другой мир, мир отражения, мир мысленных представлений. Для человека рассудочного, в отличие от человека архаичного, реальные предметы этого мира бесполезны – они не нужны в мире потустороннем, в мире, где всё есть мысль, мысленный образ. Поэтому реальные предметы в потустороннем мире достаточно сохранить в образе. Обилие еды и вещей заменяется в гробницах обилием изображений, надписей и моделей, в которых душа ушедшего в мир иной получает всё необходимое через созерцание образа. В Древнем Египте этот сдвиг в сознании проявляется уже со времён второй династии уменьшением количества погребального инвентаря, а начиная с пятой династии, гробницы и поминальные храмы покрываются подробнейшими красочными изображениями. Обычай снабжать умершего предметами первой необходимости сохраняется вплоть до Нового царства, но это уже скорее дань традиции, в большинстве своём это вещи, которые сопровождали умершего при жизни и были дороги его сердцу и уму, а не служили удовлетворению физических потребностей его тела и продолжению его прижизненного ремесла. В Среднем царстве получает распространение обычай толкования сновидений, и это значит, что сновидение окончательно отделяется от реальности. Сновидение осознаётся как знак реальности, который должен быть истолкован, но не как сама реальность.