LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Тот, кто ищет себе определения,

      Не узнает, кто он.

      Тот, кто цепляется за свою работу,

      Не создаст ничего долговечного.

      Если ты хочешь быть в согласии с Дао,

      Сделай свое дело и иди.

      «Китайцы, – пишет исследователь их древностей, – чрезвычайно высоко ценили попугаев, потому что видели в них полезный урок: слишком умную – говорящую! – птицу первой сажают в клетку».

      – Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

      – Китайцем.

      Но теперь, когда и седых-то волос осталось немного, цель моя все еще смутна, как горы в снегопад. И все же в каждую новогоднюю ночь, когда все бросают пить, курить и есть сладкое, я обещаю сделать новый шаг в прежнем направлении. Для радикальных решений эта пора кажется самой подходящей, потому что Новый год – допотопное исключение.

      Дело в том, что обычным сырьем наших праздников служит история. Наш календарь – сплошные крестины. Отмечая дни рождения стран, богов и кумиров, мы возвращаемся к неповторенному мгновению. Но в природе все повторимо, и Новый год не дает нам об этом забыть.

      Этот праздник пришел к нам из другого – циклического – времени. Произвольно выделив из бесспорно круглого года одну ночь, мы, назначив ее новогодней, создали обряд и украсили его литургией – конфетти и куранты, оливье и шампанское. Попав в календарь, природа, не изменив себе, превратилась в культуру. А культура – всегда ритуал, превращающий вещи в символы, пространство – в зону, время – в праздник. Повторение создает смысл, и прошлое становится настоящим, продлевая историю в вечность. Без ритуала мы не можем ни поцеловаться, ни чокнуться, ни выпить.

      Я видел, как японцев учили рукопожатию. Они трясли чужую ладонь с тем же нелепым усердием, с которым мы у них без разбору кланяемся, не догадываясь, что спектр наклонов иерархичен, как статус волков в стае.

      Ритуал трудно зачать, но легко умертвить. Он умирает, как первомайская демонстрация, когда его начинают рассматривать. Сила ритуала – в бессознательном импульсе. Лишь заменив инстинкт, он становится непреодолимым. Поэтому нам проще убить человека, чем не дать ему на чай.

      «Нет ничего важнее невидимого и незаметного», – говорил Толстой, пересказывая крестьянским детям Конфуция.

      Собственно, к этому сводилось учение обоих, обещавших улучшить нашу породу и обрадовать ее. По Конфуцию, благородный всегда счастлив, низкий – всегда удручен. Чтобы изменить человека, нужно срастить в нем природу с культурой.

      Я верю в этот проект с тех пор, как научился читать, особенно китайцев. Их история и впрямь не лучше нашей, но меня в ней волнуют лишь те ритуалы, которым стоит подражать. Поэтому я часто ухожу в горы, даже зимой. Тем более – зимой. «Какая непередаваемая красота – жить зимой в лесу, – писал Пастернак, – когда есть дрова».

      В мороз природа не дает себя забыть, как это с ней случается в нежаркие летние сумерки. Зимой ты нутром ощущаешь свою уязвимость: угроза лишена лица, как старость.

      И горы

Скачать книгу