LITMIR.BIZ

Скачать книгу

июня, потому что это день рождения нашей общей подруги Юли Ануровой – в “квартире без взрослых”, на улице Горького ближе к Маяковской, рядом с магазином “Грузия”.

      Компания собралась тогда под вечерок та еще.

      При мне в маленькой комнате, почему-то заваленной томами “Британской энциклопедии”, знакомятся Виктор Некрасов и Владимир Максимов. Кира Гуревич, жена Генриха Сапгира, танцует с Аликом Гинзбургом. А сам Генрих читает кому-то стихи. Был ли там Холин? Здесь же и Валя Тур, и Олег Целков, и Давид Маркиш, и еще, еще, кого уже и не вспомню.

      К рассвету стоим и курим на балконе, над двором, напротив служебного входа в Театр Моссовета. Маркиш и я. И вдруг решаем немедленно увидеть Шпаликова. Некрасов горячо поддерживает нашу инициативу.

      Звоним Гене, будим, он в восторге. Ловим машину, едем в “экспериментальный квартал”, в Черемушки, где он живет с Инной, – в их квартире никто из нас еще не был. Выходим из машины, Гена, в трениках и тапочках на босу ногу, радостно улыбаясь, идет навстречу. Полшестого утра, на улице, кроме нас, никого. В одной руке у него бутылка пива, на ладони другой – огромный красный вареный рак.

      Тут есть некоторая странность, с той запиской с киевским адресом Некрасова – она помечена 26 июля, а ведь 10 июля Некрасов с женой подали документы на выезд из СССР – о чем Гена прекрасно знал – и уже 28 июля получили разрешение.

      Сейчас, подумав, я объясняю эту странность так. Гена – хотя даже пытался через некоторое знакомство содействовать отъезду – подсознательно не верил в это, не хотел верить, не хотел расставаться. Для него тогда этот замечательный человек, настоящий фронтовик из “лейтенантов”, годившийся ему в отцы, значил очень много.

      И может быть, если бы Некрасов не уехал…

      В августе я вырвался из Болшева – ура! “Вооружен и очень опасен” закончен и даже принят. Я наскоро покидал свои вещи в чемодан…

      …И нелепо ли бяше! – а лепо,

      Милый Паша, ты вроде Алеко

      И уже не помню кого,

      Кто свободен руками, ногами,

      Кто прощается с Соловками!

      А к тебе обращается узник,

      Алексеевский равелин…

      Он печально стоял вверху лестницы, а я – скотина – весело сбегал по ступенькам с чемоданом.

      – Возможно, больше никогда не увидимся, – сказал он.

      Я остановился. Что говорится в таких ситуациях? Что-нибудь банальное.

      – Гена, прекрати! Не сходи с ума!

      – Ты не знаешь, я тебе не говорил, у меня цирроз печени.

      Я, положим, знал.

      – Гена, перестань! Ничего с тобой не будет.

      Верил я в то, что говорил? Удивительно, но верил. Я ни на секунду представить не мог, что его может не быть.

      Был конец лета. Он тоже наконец покинул “Алексеевский равелин” – Болшево – и перебрался в Москву. Я в то время почти всегда был в Ленинграде, на “Ленфильме”. Мы редко, но встречались. В основном всё в том же ресторане Дома кино. Он вроде бы не пил, но “на люди” его, видимо, тянуло.

      Как-то

Скачать книгу