LITMIR.BIZ

      ***

      Весь следующий день провожу в комнате, так как решено вернуть меня в Нижний мир под покровом темноты.

      Беспокоит меня только Питер, который приносит новую одежду.

      – Это не мои вещи, – хмурюсь, рассматривая стопку, которую он водружает на кровать.

      – Эта лучше, – сегодня у Брюнета вновь отличное настроение.

      Лучше-то лучше, но мои вещи были настоящим тряпьем, не хватало проколоться на такой мелочи. Но, кажется, думаю о сотрудниках СБ слишком плохо. Одежда выглядит потрепанной и тонкой.

      – В нее вшиты специальные нити, помогающие сохранить тепло тела, – гордо поясняет Питер. – А ботинки влагонепроницаемые.

      – Здорово, – бормочу без энтузиазма.

      Вроде бы, все сказано, но Пит мнется на пороге.

      – Ты что-то хотел? – не то чтобы мне улыбалось вести с ним длительные беседы, но грубить почему-то желания нет.

      – Можно вопрос?

      – Валяй.

      – Почему ты не попросил Коннери хотя бы организовать встречу с отцом? Он на другом континенте, но на флайере это два часа лёту, полковник мог бы устроить.

      В глазах парня искреннее недоумение, а я не знаю, как ему объяснить. Тому, кто не был на моем месте, не понять, да и незачем.

      Не смогу объяснить, что не могу увидеть отца спустя четыре года только затем, чтобы сказать: «Я попробую что-то сделать». Дать надежду, не имея ни малейшей гарантии того, что что-то получится. Заявиться сейчас и показать, что его ребенок не сыт, не в безопасности и не счастлив. Будет ли ему легче встретить меня на несколько минут, увидеть, что со мной стало, и снова расстаться на неопределенный срок, а весьма вероятно, что навсегда? А кого увижу я вместо человека, которого выводили из зала суда?..

      Нет, мы или встретимся, чтобы никогда не расставаться, или останемся в памяти друг друга теми, кем были когда-то. И точка.

      – Ни к чему это, – отвечаю таким тоном, что у Пита пропадает всякое желание задавать вопросы.

      – Э-э… – Брюнет теряется. – Ну, я тогда пойду. Приду за тобой вечером.

      Киваю, отпускаю его жестом ленивого императора. Дверь ползет за его спиной и возвращается на место.

      Я снова в одиночестве. Какое блаженство.