История нацистских концлагерей - Николаус Вахсман

Скачать книгу

заключенных обычных тюрем[535]. Но юристы вынуждены были признать, что лагеря состоялись, и, в точности так же, как и большинство немцев вообще, они мало-помалу свыкались с их существованием[536].

      Невзирая на случавшиеся порой во второй половине 1930-х годов дискуссии и споры, органы правовой защиты в основном были в добрых отношениях с террористическим аппаратом Гиммлера[537]. Их сотрудничество опиралось на разделение труда в борьбе с подозреваемыми врагами нового порядка: правонарушители помещались в тюрьмы по решению судов, а те, кого нельзя было осудить за новые правонарушения, оказывались в концентрационных лагерях[538]. Кроме того, тысячи государственных заключенных передавались в концентрационные лагеря после завершения судебного разбирательства. Когда трехлетний срок наказания бывшего депутата рейхстага от КПГ Карла Эльгаса по обвинению в государственной измене должен был истечь в 1936 году, начальник ИТК в Лукау способствовал переводу Эльгаса в концентрационный лагерь, поскольку не было уверенности в том, что, оказавшись на свободе, Эльгас «не продолжит противоправные действия в будущем». Гестапо не было против. Иногда переводы осуществлялись и в противоположном направлении, когда заключенные концентрационных лагерей, осужденные за уголовные преступления, помещались в тюрьмы для отбытия срока наказания, прежде чем возвратиться в лагерь[539].

      Итог учащавшимся случаям пособничества юридических чиновников подвел в письме генеральный прокурор Йены в сентябре 1937 года. Проинформировав имперское министерство юстиции о недавнем открытии крупного нового лагеря под названием Бухенвальд, он добавил: «За первые недели при попытке к бегству охранниками было застрелено 7 заключенных. Судопроизводство во всех случаях было остановлено. Сотрудничество между администрацией лагеря и прокуратурой остается положительным»[540].

      Новый концентрационный лагерь

      Днем 1 августа 1936 года, когда спортсмены из более чем 50 стран мира торжественным маршем обошли самый крупный на тот период в мире стадион, во время пышной церемонии, за которой наблюдали свыше 100 тысяч зрителей, Адольф Гитлер, подойдя к микрофону, официально открыл XI летние Олимпийские игры. Берлинские игры стали кульминационным пунктом нацистской пропаганды. Столица Германии была реконструирована – Берлин прорезали ярко освещенные магистрали, проспекты, весь город был увешан яркими стягами и транспарантами с приветствиями гостям Олимпиады из-за рубежа. Что же касалось нацистских фюреров, те переживали звездный час, всеми силами пытаясь развеять позорный имидж Германии и стремясь погреться в лучах спортивной славы[541]. Но нацистский террор так и не удалось загнать глубоко внутрь. Как раз в тот момент, когда на олимпийском стадионе Берлина был зажжен факел, группа измученных заключенных, подгоняемых эсэсовскими охранниками, очищала обширный сосновый лес примерно в 15 километрах севернее Ораниенбурга – готовили участок под очередной

Скачать книгу

<p>535</p>

Число заключенных на лето 1935 г.: Колумбия-Хаус – 400 (прибл.); Дахау – 1656 (июль 1935 г.); Эстервеген – 322 (на 10 июня 1935 г.); Лихтенбург – 706 (на 10 июня 1935 г.); Заксенбург – 678 (на 10 июня 1935 г.). См.: Schilde, «Tempelhofer», 77; Tuchel, Konzentrationslager, 203; Drobisch and Wieland, System, 204.

<p>536</p>

Tuchel, Konzentrationslager, 339.

<p>537</p>

О спорадических дискуссиях см.: Gruchmann, Justiz, 599–602.

<p>538</p>

На практике такое разделение труда не всегда соблюдалось. Случалось, что полиция без особых промедлений бросала нарушавших законы в концлагерь, и, напротив, в тюрьмах находились многие из подвергнутых превентимному аресту, так было, по крайней мере, в середине 1930-х гг.; Wachsmann, Prisons, 171–172.

<p>539</p>

Wachsmann, Prisons, 171, 175–183, цит. по 179.

<p>540</p>

GStA Jena to RJM, September 30, 1937, NCC, doc. 129.

<p>541</p>

Kershaw, Nemesis, 5–9; Domarus, Hitler, vol. 2, 632–633.