Скачать книгу

align="center">

      Источники

      Любой пишущий о концентрационных лагерях сталкивается с парадоксом: хотя объем доступной документации нередко подавляет, ее все равно недостаточно. С момента крушения Третий рейх был исследован куда более дотошно, чем любая другая современная диктатура. И очень немногие его аспекты, если таковые вообще имеются, послужили причиной стольких публикаций, как концентрационные лагеря. Есть десятки тысяч свидетельств и исследований и еще больше оригиналов документов, рассеянных по всему миру. Никто не в состоянии осилить эти материалы[81]. В то же время есть очевидные лакуны и в архивных записях, и в академической литературе. Несмотря на пугающие объемы, исследователи-историки в последние годы проявляют определенную разборчивость, что нередко служит причиной того, что некоторые весьма важные аспекты упускались[82]. Что касается первоисточников, СС позаботились об уничтожении в конце Второй мировой войны основного массива документов, а Гиммлер и другие высокопоставленные нацисты погибли, унеся тайны в могилу[83].

      Да и отчеты оставшихся в живых далеко не исчерпывающие. Обычные заключенные редко пытались изучить лагерную систему во всей ее сложности. Взять, например, Вальтера Винтера, немецкого цыгана, высланного в Освенцим весной 1943 года. До этого он никогда не бывал за границами своего цыганского поселения. Лишь после своего возвращения, да и то 40 с лишним лет спустя, он сумел осознать, чем являлся лагерь в целом[84]. Надежными не могут считаться даже данные под присягой свидетельские показания. Многие из узников не вернулись. Никто из заключенных-евреев уже не сможет ничего рассказать о жизни в лагере-спутнике Маутхаузена Гузене в период 1940–1943 годов уже хотя бы потому, что никто из этих заключенных не уцелел. Они, по выражению Примо Леви, принадлежат к тем, кто не желает быть услышанным[85]. Есть те, кто выжил, но кто уже не в состоянии ни рассказать, ни помнить о чем-либо из пережитого тогда[86]. Стигмат социальных отбросов настолько сильно въелся в них, что лишь немногие отваживались на воспоминания вслух после освобождения. Первая биография одного уголовного преступника так и не была издана до 2014 года, то есть прижизненным изданием, а лишь посмертным, но даже он не решился раскрыть свою судьбу, заявив лишь, что, дескать, пострадал из-за своих политических убеждений[87]. Многие бывшие узники немецких концлагерей из СССР также вынуждены были молчать из опасений, что их примут за пособников нацистов. Советские власти долгие годы подозревали всех побывавших в немецком плену как потенциальных предателей[88].

      Однако интегрированная история концентрационных лагерей требует всеобъемлющего подхода. Данная книга именно поэтому и использует такое количество источников, сплавляя воедино их главные выводы. Только сегодня, благодаря грандиозным достижениям исследователей недавнего периода, стало возможным

Скачать книгу


<p>81</p>

For the dispersal of documents, см.: Perz, KZ-Gedenkstätte, 39–42.

<p>82</p>

До сих пор нет академических монографий на тему массовых убийств, как Action 14fl3 and Action 14fl4 (см. главу 5). То же самое относится и к отдельным стадиям истории лагерей, в частности первым годам войны (см. главу 4). Кроме того, нет и монографий о нескольких наиболее известных лагерях, предназначенных специально для евреев и расположенных в восточной части оккупированной немцами Европы (см. главы 6 и 7). Мало систематизированных исследований об органах управления лагерями СС в годы войны (см. главу 8) и их взаимосвязи с местными лагерями. Аналогично, до сих пор малоисследованной областью является судьба отдельных групп узников – уголовных преступников, «асоциальных элементов» (см. главу 3).

<p>83</p>

Tuchei, Konzentrationslager, 27. Три лица, знавшие больше остальных, – Теодор Эйке, Рихард Глюкс и Генрих Гиммлер, – не дожили до 1946 г.

<p>84</p>

Winter, Winter, 53. См. также: Levi, Drowned, 6–7.

<p>85</p>

Levi, Drowned; Marsälek, Gusen, 33.

<p>86</p>

См.: Greiser, Todesmärsche, 141; Raim, Dachauer, 286; Erpel, «Trauma», 127.

<p>87</p>

Schrade, Elf Jahre, в частности 9–14, 32–33. Но Шраде в своих мемуарах старательно обходит тему обращения с уголовными преступниками и асоциальными элементами.

<p>88</p>

Это воспоминания относительно небольшого числа советских заключенных; Zarusky, «Russen», в частности 105–107, ill. О мемуарах, опубликованных в последние годы, см.: Timofeeva, Nepobedimaja.