Дети Грауэрмана. Роман-рассказка - Серафим Финкель

Скачать книгу

место современную, но повесили газовую колонку. Поставили вечно текущий современный кран, но с душем. На этих современных кранах я приобрел свой первый опыт сантехника.

      Газовая колонка была «с фитилем» и блокировкой подачи газа, когда фитиль не горит. Но это в теории. Мое счастье, что, устанавливая колонку, перевесили дверь ванной комнаты так, чтобы она открывалась наружу. Над дверью была застекленная фрамуга (со старых времен). Как-то зашел я в ванную комнату. Фитиль не горит. Нет, чтоб понюхать. Зажег спичку… Очнулся в коридоре… В башке звон… Весь пол в стекле… Лежу на полу в конце коридора, упираясь спиной в Лёвину дверь… Волосы на голове и по телу дымятся. А когда глянул в зеркало – на роже ни единого волоска… Колонку нам потом поменяли.

      Зимой 1944—45 раздался звонок в дверь. За дверью стояло что-то, похоже, женского пола, закутанное в жуткое рваньё. Очень тихо существо объяснило, что жило в этой квартире до 1918 года. Сейчас идти некуда. Нельзя ли обогреться и, если можно, переночевать. Бумажка, разрешающая ей жить в Москве, у неё есть.

      Так появилась бывшая хозяйка квартиры №10 Мария Стефановна, проще – Степановна. Больше всех возмущался Васильев.

      Наши женщины сожгли завшивленную одежду, отмыли, одели, как могли, поделились едой и… вызвали участкового. Тот прибыл, изучил «тугамент» и подтвердил, что «бумага» правильная, жить можно, только надо зарегистрироваться. Что и было сделано.

      Марию Степановну было не видно и не слышно. Спала она на сундуке (в котором пряталась Книга), что стоял в коридоре, напротив двери комнаты, где жила тетя Соня с дедушкой, а днем куда-то исчезала.

      Летом я встречал её на Тверском и Никитском бульварах. Ей было лет 70, была она немощна, и работать не могла. Что она ела? Мама, Соня и тетя Саша пытались ее подкармливать, но с едой у всех было «не ах».

      Когда вернулся с фронта папа, он добился постоянной прописки семьи Васильевых и Марии Степановны в нашей квартире.

      «Благодарный» Миша продолжил люто ненавидеть жидов, а Мария Степановна продолжила тихо спать на сундуке, шепотом говоря «спасибо» всем, даже мне, мелкому, и так же тихо умерла летом 1948 года на скамейке Тверского бульвара.

      Вещи

      Столовый переулок, дом 4, квартира 10. Первый этаж, десять шагов вверх по старым ступенькам, и справа большая коричневая дверь. Моя дверь, дверь моего детства. Главная из всех дверей на свете. На двери табличка, она менялась со временем, но этот рассказ про те времена, когда на табличке было четыре надписи. Давайте по очереди.

      Клавдия Ильинична, 1 звонок

      Я называл её Тётей Клавой, Бабаня и Дед Гриша говорили ей «Ильинишна», но между собой звали просто «Клавдеей». Про себя и я – так. Комната Клавдеи располагалась слева от главной двери. Её окна выходили во внутренний двор-колодец. Я сочувствовал Клавдее, ведь она не видела ничего, кроме пустого двора и других окон. Мне казалось, что наша комната, из окон которой можно было видеть

Скачать книгу