ТОП просматриваемых книг сайта:
Профессор Гегемор. Роман Крут
Читать онлайн.
В последнее время меня стало посещать очень странное незнакомое мне ранее чувство, похожее на клаустрофобию. Только замкнутость пространства вызывала у меня не комната, а весь наш регион, где из окон гремела патриотическая музыка, а люди своей одинаковостью напоминали роботов или рабов, что, в принципе, одно и тоже. Ох, как же это будоражило сознание местных больных, вселяло чувство собственного достоинства, пробуждало патриотизм. Я чувствовал, что больше в него не вмещаюсь, что меня выдавливает наружу, как дрожжевое тесто из кастрюли. Мне было 20, когда в мой сон проникла Абеона, сказав, что я уже вырос и готов к путешествиям, тогда я впервые перешел через дорогу и очутился в соседнем регионе, где пахло шоколадом, кофе, сдобой и развратом. У людей на лицах вырисовывалась недоверчивая улыбка, а в глазах прослеживалась искринка осторожности и лукавства. Но, что больше всего меня удивило, это пустые души и дворы без бегающей и играющий детворы. Все смотрели на меня, как на пришельца, с осторожностью, держась обособленно. Я поинтересовался у первого встречного, где же дети, почему они не играют во дворах? Он сказал, что безопасней находиться дома. Друзья ходят друг к другу в гости. И какая же у вас в районе может быть опасность? – спросил я. Он пожал плечами, недоверчиво оглядел меня и сказал, что сам не знает, но она точно есть. И тем не менее, несмотря на ряд странностей, которые я обозреваю и по сей день, я решил всё-таки остаться здесь, лишь изредка возвращаясь в родные пенаты, чтобы пощекотать нервишки и вспомнить былое… Пациенты же в этих облагороженных регионах заметно отличались от нашего безнадежно больного брата, который тратил всю свою силу и энергию на борьбу за выживание, они же казались уверенными в себе и самодостаточными, благодаря их материальному положению, в случае потери которого, происходило помутнение рассудка, терялся смысл жизни и совершались массовые самоубийства. Им с детства была сделана прививка принудительной покорности, прижившаяся до такой степени, что даже мысли о распокоривании никого из местной публики не посещали. Это было в порядке вещей. Ну, а если говорить о себе, так мне нахождение в таком покорном мире приходилось даже по душе, так как наблюдая нескончаемое бунтарство в наших серых регионах и сравнивая его, с так называемым цивилизованным миром, идти с ними нога в ногу и в тоже время незаметно менять походку, не составляло для меня особого труда. Я знал, что чем меньше безумного, безудержного бунтарства, тем меньше хаоса, а чем меньше хаоса тем больше спокойствия и свободного времени для самого себя. Пусть маршируют так, как им удобно, а я буду идти, как удобно мне. У простого раба, работающего на плантации, больше шансов стать свободным, чем у местной публики, у него хотя бы