LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      – Что это ужасно?

      – Повиноваться, и только повиноваться!

      – Нет, не только: можно и жить, и любить, и делать других счастливыми.

      – Все повинуясь?

      – Повинуясь, – повинуясь разуму.

      – Своему – да; я это понимаю.

      – Или другому, если этот разум яснее твоего, опытнее твоего и имеет все основания желать твоего блага.

      – А если нет?

      – Тогда повелевай им сама.

      – Господи! Как странно вы смотрите, тетя, на жизнь. Или будь деспотом, или рабом. Приказывай или повинуйся. Муж глава, значит, как это читается.

      – В большинстве случаев.

      – И не выходи из его воли?

      – Да. Если эта воля разумна, не выходи из нее. Иначе: не станешь признавать над собой одной воли, одного голоса, придется узнать их над собою несколько, и далеко не столь искренних и честных.

      – Извините, тетя, что я скажу вам?

      – Пожалуйста.

      Лиза немного задумалась и, закрасневшись, сказала:

      – Вы отстали от современного образа мыслей.

      Выслушав это замечание, игуменья спокойно собрала со стола несколько крошечек белого хлеба и, ссыпав их в полоскательную чашку, спросила:

      – А ты к чему пристала, глядя на свет сквозь закрашенные стекла института?

      – Мы читали, мы говорили тоже, не беспокойтесь.

      – Нет: не могу не беспокоиться, потому что вижу в твоей головке все эти бредни-то новые. Я тоже ведь говорю с людьми-то, и вряд ли так уж очень отстала, что и судить не имею права. Я только не пристала к вралям и не рассталась со смыслом. Я знаю эти, как ты называешь, взгляды-то. Двух лет еще нет, как ее братец вот тут же, на этом самом месте, все развивал мне ваши идеи новые. Все вздор какой-то! Не поймешь ничего. – Приехал Ипполит из университета, – обратилась она к Гловацкой, – ну и зашел ко мне. Вижу, мальчик, совсем еще мальчик – восемнадцать лет ведь всего. А ломается, кривляется. Пушкина на первых же шагах обругал, отца раскритиковал: «зачем, зачем, говорит, анахоретом живет?» – «Для тебя же с сестрой, говорю, батюшка так живет». – «От науки отстал», говорит. – Ну, глуп отец, одним словом, а он умен; тут же при мне и при двух сестрах, очень почтенных женщинах, монастыри обругал, назвал нас устрицами, приросшими к своим раковинам. Бог знает, что такое? Школы хорошей нет этому мальчику.

      – Что ж, он ведь, может быть, говорил правду? – заметила Лиза.

      – Правду, говоришь, говорил?

      – Да.

      Тетка немножко насупилась.

      – И правду надо знать как говорить.

      – Вы же сами говорите всем правду.

      – Да, то-то, я говорю, надо знать, как говорить правду-то, а не осуждать за глаза отца родного при чужих людях.

      – Он, верно, и не осуждал, а разбирал, анализировал.

      – Нас, старух, изругал ни к стру, ни к смотру. Вреднейшие мы люди, тунеядицы.

      – Монастыри, тетя, отжившие учреждения. Это все говорят.

      – А почему это они отжившие учреждения, смею спросить?

      – Потому, что люди должны трудиться, а не сидеть запершись, ничего не делая.

      – Кто ж это вам сказал, что здесь ничего не делают? Не угодно ли присмотреться

Скачать книгу