LITMIR.BIZ

      Неизвестно, чего больше было в душе у Акима Филимоновича: жажды авантюр или желания увидеть, как твоя земля излечивается от жестоких ран и расцветает.

      Очень часто эти мысли вызывали в его душе целую бурю чувств, но чем сильнее разгоралась та борьба, тем более они объединялись, сливались в одно и в итоге проросли так сильно, что от них нельзя было отказаться.

      Давно умерла жена Акима, которую он нежно любил долгие годы. Давно из родного гнезда улетели дети, и Город сполна оценил как преданно и самоотверженно бывший глава Академии отдал всю жизнь великому делу – Эпохе Восстановления. В этом деле и нашел он покой и отдохновение.

      Город наблюдал за делами его рук. Он рос и видел, как оживали мертвые улицы, как испепеленные земли начинают дарить жизнь. Но Акиму было мало. Его сердце каждый раз наливалось свинцом и раскалялось до предела, когда после долгого и трудного дня он брал в руки карту и осматривал окрестности.

      Сразу за Городом во всю ширь тянулась степь – безбрежная высушенная земля.

      К югу за холмами притаилось древнее море. Его темные воды на вид страшны, но удивительно теплы и безопасны.

      На Севере лежала тень. Мало кто проник на ее территории и знает, что именно там происходит. Сведения о живущих там обрывочны и крайне недостоверны. А Запад был потерян. Он пал еще тогда, и никто не знает, что хранят те земли. Эпоха Восстановления не смогла добраться до тех мест. Слишком сильно изранена земля, а Глава Академии боялся посылать туда людей.

      Несмотря на это, Город расцветал, Эпоха Восстановления сделала из него символ надежды, дуновением доброго ветра перемен. Сюда возвращались лучшие из людей: философы, врачи, ученые. И все они славили мудрость Хранителей и горожан. Всеобщее ликование омрачали Подрывники, но Аким упорно не желал их замечать. Но вот однажды, проводя вечера за картой и сетуя о судьбе и неизвестности Запада, он внезапно для себя обратил внимание на Восток, где за высокими скалами, за цепью Загорных Озер расстилалась бесконечная Великая Пустыня. Она находилась так близко от города и так заботливо от людского взора ее ограждали горные хребты. Пустыня не имела сравнения. Сложно даже представить масштабы безбрежного красного моря, описать, как пылают огнем на закате ее пески. Но и это не главное! Не смертоносная красота пустыни, не ее труднодоступность и высота ее дюн. Нет! Главное было то, что именно там рос цветок. Не у полумертвых Загорных озер, о которых так сильно радеет Владимир; не в степях, в которых только-только стала просачиваться жизнь. Цветок рос именно в безжизненной пустыне. А у Акима всегда была хорошая интуиция.