Скачать книгу

старых покосившихся изгородей, сараев, заросших канав и электрических столбов.

      Он, задыхаясь, ненавидел их, глядящих телевизоры, зевающих, укладывающихся спать, сытых, равнодушных к его голодной обманутой жизни. Но больше всего он их ненавидел за то, что они ему – чужие и все вместе были против него. Они не знали, да и не хотели знать о его захлебывающейся к ним ненависти.

      Он, размахивая руками, рыча и плюясь, не то шел, не то бежал к дому. Мишка немного поотстал. Он тоже был зол, тоже взбешен, но, в отличие от брата, понимал, что если лодка угнана, то ничего им сегодня не светит. Придется ложиться спать тверезыми.

      – Мать, – заорал Коля, хлопая дверьми дома, сараев и клетей. – …вая мать, где тебя носит! Лодка где? – кричал он, в упор уставившись на вынырнувшую из темноты сухую, прямую, как палка, сморщенную старуху. – Я тебя в последний раз спрашиваю: где лодка, с-с-сука?

      – А я почем знаю? – агрессивно оправдывалась старуха. Несмотря на то, что, находясь на этом берегу, она никак не могла угнать свою же собственную лодку. – Павлик тут вертелся; можа, он и угнал.

      Павел… Ну, конечно же, Павел! Они и сами знали, да не хотели признавать. Павел весь день рыбачил с пасынком где-то за поворотом, в ивняке, а теперь пошел к себе домой на другой берег. Своей-то лодки у него нет – она ему просто не нужна, – и, он ни о чем не заботясь, по привычке взял их лодку.

      Павел был их третьим братом. В отличие от Коли с Мишкой, он жил с женой, имел от нее двух девок – средних. Старшие ему достались в наследство, а двое младшеньких жена нагуляла уже при нем. По доброте своей и по безразличию, Павел ничем не выделял ни чужих детей, ни своих собственных. Только иногда, как выпьет да повздорит с женой, так припомнит ей младшеньких. А вот дети его любили; росли себе, как бурьян в огороде, даже принося определенную пользу: на них давали пособие. Других заработков у Павла, как и у его Нинки, не было. Его жену тоже звали Нинкой.

      Вообще, в их краях любили это простое короткое имя; им были названы многие женщины средних лет и помоложе. Обилие Нинок никого не смущало – напротив: в деревне никогда не называли новорожденных как-то заковыристо. Имена давали скромные, неброские, гармонично сливавшиеся с окружающим миром. Старух по святцам звали Аннами, Марьями да Катьками; так же называли и их внучек – в честь бабок.

      Даже домашние тварей звались веками привычными кличками: кобыл – Майками, коней – Соколами, овец да баранов, независимо от пола, – Шурками, коров – Розками, бычков – Кольками, а собак – Кутями, Дружками и Белками. Если хозяйка резала бычка или корову; если издыхала собака, на смену им появлялись новая Розка, новый Колька, новый Кутя. Так осуществлялась непрерывность бытия.

      С мужскими именами дело обстояло немного сложнее. Большинство мужиков звались Кольками да Павлами, но, как филологический изыск, попадались среди сизых испитых рож и Брониславы. Это происходило от того, что до революции здесь был поп, а у того – какой-то польский сродственник по имени Бронька.

Скачать книгу