LITMIR.BIZ

      Глава 5

      От яблони

      Наступила вторая половина октября.

      Синяки, оставленные на лице Андрея, сошли, бледным пятном пропадал лишь подаренный отцом – в тот день, когда его повысили в должности. Температура с каждым днём всё стремительнее приближалась к нулю, но пока сохраняла знак «плюс», хотя прогулки по крышам стали короче, потому что прохладный ветер, гонимый с Финского залива, начал приносить с собой дуновение подступающей зимы. Листья, что когда-то были на деревьях, теперь жёлто-оранжевым ковром устилали асфальт перед школой, окрашивая её периметр в цвета ранней, уже прошедшей осени. Настала та осень, во время которой тебя посещают серые, сковывающие тело мысли, во время которой так рьяно ждёшь зиму, чтобы наконец увидеть белый снег – такой белый, что ты обрадуешься как дитя, увидев его на смене этой унылой серости.

      Синицын не появлялся в школе неделю, а когда явился, Андрей не смог не ухмыльнуться, увидев его лицо и вспомнив слова, вылетевшие из пухлых губ: «А что с вашими лицами? Это вы чё, так разукрасили друг друга?» Что ж, теперь с жёлтым лицом ходил именно Синицын, и поему-то он вдруг стал менее общительным, вообще не задиристым (извинялся, когда наступал кому-то на ногу) и – совсем неожиданно – научился придерживать дверь. Перед Андреем. Да, увидев, что рядом идёт Андрей Бедров, Синицын всегда пропускал его вперёд и придерживал дверь.

      А Клеопатра… она казалась восьмым чудом света. Андрей занимался с ней сексом почти каждый день, уже не удивляясь тупой боли в яйцах, в течение дня напоминающей о прошлом вечере. Сразу после школы он хватал её, и вместе они бежали к ней домой (ради этого Андрей даже надевал не рваные носки). Его встречала шикарная мебель, дорогие ковры и красивые узоры на обоях, явно написанные специально заказанным художником. Андрей смотрел на всё это и порой задумывался: «Каково жить в такой роскоши?» Но задумывался в той квартире редко, потому что зачастую у руля стояли инстинкты, животные инстинкты, будящие зверя. Этот зверь вырывался наружу, когда чужие губы скользили по его собственным, когда ладони плавали по бархату, а после вцеплялись в нежную кожу. Андрей ласкал Клеопатру на кровати, которая наверняка стоила дороже их маленькой коморки, прижимал к себе, двигая бёдрами, чувствуя кости её таза (стук, стук, стук), ощущая сопротивление натянутых ладонью волос, целуя, целуя, целуя, дрейфуя языком по нежной коже, пробуя шоколад, а потом вытирая лицо от влаги, пока там, внизу, его тело изучало чужое горло. Андрей перестал думать и был за это благодарен Клеопатре, она забрала аз него всё человеческое и наполнила дикой, животной похотью, с какой Андрей никогда

Скачать книгу